"Анатолий Алексин. Сигнальщики и горнисты " - читать интересную книгу автора

пригласить, а он заодно и свитер свой предлагает. Хоть сам был влюблен...
Попросят первый том "Графа Монте-Кристо", а он оба несет. Безотказный был
парень!
- Не умел говорить "нет"?
Она подошла ко мне:
- Откуда такие сведения? Он не любил говорить "нет". Но это не значит,
что не умел. Помню, одного своего одноклассника он беспощадно (я не
оговорилась, именно беспощадно!) лупил по щекам и приговаривал: "Нет! Нет!
Нет!.."
- Лупил?! Мой дядя?
- Лупил не дядя. Лупил один юноша, честный и смелый, другого -
бесчестного и трусливого.
- Но кого же он... бил?
- Тебя сейчас только это интересует? Вместо ответа сама задаю вопрос:
зачем ты явился? Я слушаю... Отвечай...
Эти ее "я слушаю"... "отвечай", которые она, конечно, перенесла в
квартиру из школьного класса, заставляли ощущать себя отвечающим у доски.
Она вновь подошла к зеркалу с паутинными трещинками. Оттянула платье на
талии.
- Неделю назад ушивала... Но надо еще ушить: опять похудела. Со
здоровьем, стало быть, так себе. Мне предстоит неприятная операция. Вернусь
ли я сюда из больницы и буду ли по вечерам дышать свежим воздухом - сие
неизвестно. Поэтому ты торопись - приступай к своему делу.
Ожидая ответа у доски, учителя часто отводят глаза в сторону или
опускают их в классный журнал, чтоб не вводить в смущение ученика. Екатерина
Ильинична с той же целью обратилась к старинному зеркалу.
- Я был у Таниной мамы. У Надежды Емельяновны...
Екатерина Ильинична резко оторвалась от зеркала:
- Сам зашел или она позвала?
- Я ей лекарства принес.
- Тоже Горнист? - Она посмотрела на меня с уважением. - Это прозвище
может стать в вашей семье потомственным!
Екатерина Ильинична оставила платье в покое и махнула рукой:
- Чего о себе беспокоиться? Стыдно мне беспокоиться: я Таню в четыре
раза пережила. В четыре!.. Как выглядит Надежда Емельяновна?
- Мама жалуется, что она лечиться не хочет. Лекарства не принимает.
- Можно понять... - Екатерина Ильинична спохватилась: - Этого ты не
слышал! Договорились?
- Не слышал.
- Я бывала у нее. Очень давно... Не находила слов утешения. Начинала
рассказывать, какая Таня была замечательная, - и только сильней
растравляла... Последний раз, помню, поздоровалась и попрощалась, а все
остальное время молчала. Потом она надолго уехала куда-то к сестре. Значит,
вернулась?
- Она мне три письма дала. Вот они... Просила узнать, где эти ребята и
почему не заходят. Обещали ради Тани жизнью пожертвовать!
Я протянул Екатерине Ильиничне поблекшие, морщинистые конверты. Она
надела очки, стала осторожно вынимать письма и одно за другим читать. Она
читала так долго, что я спросил:
- Буквы стерлись?