"Анатолий Алексин. Саша и Шура (детск.)" - читать интересную книгу автора

русский язык ещё и очень трудный? Забыл, наверное, как в школе с
диктантами мучился.
Так рассуждал я, огибая берёзовую рощу.
Но, может быть, думал я, во времена Тургенева учителя не так уж
придирались и не снижали отметки за грязь и за всякие там безударные
гласные? А я вот из-за этих самых безударных сколько разных ударов
получал: и в школе, и дома, и на совете отряда!
А вообще-то, рассуждал я, какая разница - писать ли "моршрут" или
"маршрут", "велосипед" или "виласипед"? От этого ведь велосипед мотоциклом
не становится.
Важно только, чтобы всё было понятно. А какая там буква в середине
стоит - "а"
или "о", - это, по-моему, совершенно безразлично. И зачем только люди
сами себе жизнь портят? Когда-нибудь они, конечно, додумаются и отменят
сразу все грамматические правила. Но, так как пока ещё люди до этого не
додумались, а додумался только я один, мне нужно готовиться и сдавать
переэкзаменовку.
Рассуждая таким образом, я обогнул рощу и сразу увидел Белогорск.
Городок взбежал на высокий зелёный холм; Но не все домики добежали до
вершины холма.
Некоторые, казалось, остановились на полпути, на склоне, чтобы немного
передохнуть. "Так вот почему городок называется Белогорском! - подумал я.
- Он взобрался на гору, а все домики сложены из белого камня - вот и
получается Белогорск".
Я тоже стал медленно взбираться на холм.
Чтобы не терять времени даром, я начал обдумывать план своих будущих
занятий.
Мне нужно было каждый день заучивать правила, делать упражнения и
писать диктанты. "Диктовать будет дедушка", - решил я.
Прикинув в уме, сколько в учебнике разных правил и упражнений, я решил,
что буду заниматься по три часа в день. Спать буду по семь часов - значит,
четырнадцать часов у меня останется для купания и всяких игр с товарищами
(если я с кем-нибудь подружусь). Ну, и для чтения, конечно. Между прочим,
наша учительница говорила, что если много читать, так обязательно будешь
грамотным. Но я не очень-то верил этому, потому что читал я много (за день
мог толстенную книгу проглотить), а диктанты писал так, что в них,
кажется, красного учительского карандаша было больше, чем моих чернил.
Когда я однажды высказал всё это нашей учительнице, она сказала: "Если
пищу сразу проглатывают, она вообще никакой пользы не приносит. Её надо не
спеша разжёвывать". Мне было непонятно, что общего между пищей и книгами.
Тогда учительница сказала, что книги - это тоже пища, только духовная. Но
я всё-таки не понимал, как можно разжёвывать "духовную пищу", то есть
книги, не спеша, если мне не терпится узнать, что будет дальше и чем всё
кончится. А если книга неинтересная, так я её вообще "жевать" не стану.
В общем, книги мне пока не помогали справляться с безударными гласными.
По маминому чертежу я быстро отыскал дедушкин домик. Вернее сказать,
это был не дедушкин дом, а дом, в котором жил дедушка, потому что, кроме
него, там жила ещё одна семья. Обо всей этой семье я ещё подробно ничего
не знал, а знал только об одной Клавдии Архиповне, которую мама называла
"тётей Кланей", потому что она нянчила маму в детстве, как меня бабушка. В