"Геннадий Алексеев. Зеленые берега" - читать интересную книгу автораразноцветные главы причудливого храма. Его кресты сияют золотом на фоне все еще
голубого, хотя уже и не столь прозрачного, тускнеющего неба. Мне не везет. Мне жестоко не везет. Меня вроде бы печатают, а вроде бы и нет. Меня печатают чуть-чуть, едва-едва. Создается лишь видимость, что меня печатают. Редакторы журналов и издательств приветливо улыбаются, дружески смотрят мне прямо в глаза, участливо интересуются моими литературными делами и дают мне обещания. Но, глядя мне в глаза, они умудряются одновременно глядеть сквозь меня куда-то вдаль. Вдали, за моей спиной, всегда оказывается что-то очень важное, привлекающее редакторское внимание. Иногда я быстро оглядываюсь, чтобы заметить это важное. Но, увы, не замечаю ничего существенного. И недоумеваю. Наверное, я пишу что-то не то. А может быть, не так. Худший вариант, если пишу не то и не так. Но ведь я пишу неплохо! Об этом твердят сами редакторы. Об этом сообщают читателям мои, правда немногочисленные, рецензенты. Об этом мне пишут в письмах мои поклонники и поклонницы (есть они у меня). Наверное, надо писать как-то по-другому. Но как? Как все остальные? Но мне не хочется писать, как пишут все остальные. Я желаю писать по-своему. "Просто ты не умеешь писать, как пишут все остальные, а надо уметь!" -- так сказал мне три года тому назад литератор В. "Просто ты слишком упрям, и это нехорошо!" -- сказал мне в прошлом году литератор Ф. "Просто ты дьявольски гордый! -- сказала мне поэтесса Ш. месяц тому назад. -- А излишняя гордость -- порок!" -- добавила она и засмеялась серебряным смехом (ее всюду печатают). "Ты, друг, сам придумал себе такую биографию. Вот и мучайся!" -- эти мрачные тяжким, водочно-селедочным ароматом. "Черт подери, отчего я не такой, как все?" -- думаю я частенько. "Оттого, что все они утки, гуси и курицы, а ты -- лебедь," -- говорит мне преданная Настя, и в эту минуту я люблю ее безумно. На днях позвонила какая-то девица. "Вы извините. Вы меня не знаете. Но я хотела вам сказать, что у вас удивительные стихи. Они открыли мне целый мир. Спасибо вам. Извините". Эта девица, конечно, истеричка, восторженная дура. Небось каждому мало-мальски печатающемуся стихотворцу звонят такие психопатки. И все-таки... А давеча прислал письмо некий темпераментный юноша. "Ваши стихи меня потрясли. Как просто, умно, современно! Вы -- лучший поэт наших дней!" Этот молодой человек -- южанин. Южанам свойственна повышенная эмоциональность, они любят преувеличивать. Их все время тянет к гиперболам и аффектации. И однако... А одна интеллигентная дама сказала: "Вы хорошо пишете, очень любопытно пишете, талантливо пишете. Но вы пишете слишком оригинально. Вас начнут понимать через пятьдесят лет. Приготовьтесь к этому". А один столичный знаток литературы написал мне: "Это не поэзия. Это проза, да к тому же посредственная. Это пустое, беспочвенное, бездуховное, бессмысленное, враждебное здоровым традициям оригинальничанье. Пишите нормально и не кривляйтесь!" А друзья говорят мне: "Плюй на всех и пиши, как пишешь. И меньше ходи по редакциям". Но я все хожу и хожу по редакциям. |
|
|