"Валерий Алексеев. Чуждый разум ("Юность", 1975)" - читать интересную книгу автора

второстепенное.
Ахябьев Роберт Аркадьевич, младший научный сотрудник группы пересчета
трюизмов отдела пересчета, - бледнолицый, сероглазый, практически лысый
(легкий пушок на макушке), высокий мужчина с узкими плечами и большим
животом. Одет в ярко-голубой свитер крупной вязки и мятые серые брюки.
Морально устойчив и необычайно талантлив. Отличается развитым чувством
юмора. Лицо в данной повести второстепенное.
Путукнуктин Владислав Всеволодович, младший научный сотрудник группы
пересчета трюизмов, - худощавый миловидный шатен с длинными (до плеч)
волосами. Одет хорошо. Женат, застенчив, морально подвижен. Лицо в данной
повести второстепенное.
Фомин Владимир Иванович, младший научный сотрудник группы пересчета
трюизмов, - невысокий, худой брюнет с умеренными залысинами и с глубокими
карими глазами. Холост, морально выдержан. Лицо в данной повести
второстепенное.
Читатель, наверное, уже успел заметить, что в приведенном выше списке нет
ни одного главного действующего лица. Это связано с тем, что дальнейшее
развитие действия абсолютно не зависит ни от одного из перечисленных лиц.
Оно всецело зависит от доверчивости и благожелательности читателя. Если
читатель не найдет в себе сил и фантазии поверить в реальность последующих
событий, события эти просто-напросто не состоятся. Вот почему главным
действующим лицом в данной повести являетесь вы, уважаемый читатель.


Стоял дождливый рабочий день примерно в середине лета. Ровно в полдень по
всем девяти этажам института конкретного счета (ИКС) с быстротой молнии
пролетела весть о том, что пищеблок, о необходимости которого говорилось
на последней профсоюзной конференции, наконец, открылся. На ферромагнитную
ленту "Большого голубого идеала" была тотчас нанесена соответствующая
запись, и самопечатающее устройство этого гиганта мысли проворно отстучало
на белом листе: "Слава богу! "
Надо сказать, что здание института конкретного счета находилось в стадии
достройки, и, хотя новоселье было отпраздновано месяц назад, на крыше
института еще полным ходом шли остаточные работы по доведению солярия,
плавательного бассейна и малой вертолетной площадки.
Пищеблок не считался первоочередным об'ектом, но нужда в нем была
огромная. Поскольку ни одной столовой на проспекте торжествующей мысли не
планировалось, а питаться в основном здании категорически запрещалось, в
обеденный перерыв сотрудники института во главе с начальниками отделов
выходили на улицу и живописными группами располагались на пустыре для
поедания домашних бутербродов.
Пока стояла ясная погода, это было еще терпимо, но вот началась полоса
обложных дождей, пустырь превратился в гигантское желтое болото, и
положение стало почти безвыходным. Достаточно было кому-нибудь из
сотрудников вынуть из портфеля жареный пирожок, как утонченные "Неги"
начинали нервничать, барахлить и жаловаться на отвратительный запах. Не
помогали ни двойные двери, ни магнитный запор. Вахтеры и охранники бродили
по этажам и мрачно принюхивались, директор института в ежедневных приказах
сурово распекал "бутербродников" - не помогало и это. В туалетах и в
фотолабораториях, в конференцзале и в типографии - где-нибудь кто-нибудь