"Олег Алексеевич Алексеев. Горячие гильзы (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Потом я увидел мать. Держа в руках лопату, она молча шла на повара.
Немец попятился, побежал к дому. Мать тотчас бросила лопату, схватила за
руку Серёгу, выбежавшего из сарая, и мы бросились к лесу.
Я оглянулся: в нас целился автоматчик. Автомат затрещал, словно
косилка. Спасли нас ольховые заросли. Как потом я узнал, фашисты чаще
всего стреляли разрывными пулями; стоит такой пуле задеть даже за
тоненькую ветку, как она разрывается...
В себя мы пришли в тёмной глухой чаще. Я лёг на тёплую иглицу, долго
лежал. Мать нарвала лесной земляники, дала нам с Серёгой по горсти ягод.
Напились из морозного родника-кипуна.
- Ваську забыли... - захныкал вдруг Серёга. - Они его убьют.
- Василий не дурак, спрячется... - Мать неожиданно улыбнулась.
Когда стемнело, втроём легли под ёлкой, прижались друг к другу. Всю
ночь где-то поблизости ухал филин, пробегали какие-то звери.
Утром к нам пришла тётя Паша Андреева.
- Прячетесь? А немцы уехали. Ни свет ни заря, приказ им такой вышел.
- И дома не сожгли? - тревожно спросила мать.
- Не сожгли, торопились чего-то... Наши совсем близко.
Мы вернулись домой. Во дворе истошно орала недоеная корова. Половину
наших кур солдаты переловили, увезли и двух овец-ярок. В сенях и в горнице
пахло резко и неприятно. Около порога стоял пустой сундук. На полу лежали
размотанные зимние удочки отца. Горница была завалена сеном. В сене что-то
сверкало. Я наклонился, поднял обойму с патронами, поспешно сунул в
карман.
- А ты у нас храбрая! - сказал матери Серёга.
- Нет, - покачала мать головой. - Но на своём дворе и курица рогата.
Ваську нашли на чердаке дома, за трубою, где он преспокойно спал.
Мать принялась за уборку, а я притащил к воротам лестницу, взял
топор, поднялся по лестнице, сшиб топором берёзовый кружок, крепко
приколоченный к углу дома. На деревяшке чернела цифра "7", похожая на
кочергу.


МИТИНА ПУШКА

Строевая часть уехала, но в деревне всё чаще стали появляться
фуражиры. Приезжали они на деревенских подводах и забирали всё, что
приглянется: сено, зерно, муку, овчины. И мёд унесут, и корзину яблок, и
только что пойманную рыбу. Грабителей-фуражиров сопровождали кавалеристы,
вооружённые карабинами, палашами и плетьми. У офицеров были
книжечки-разговорники: немцы объясняли, что население прячет колхозные
продукты, и они их отбирают. Солдаты вообще ничего не объясняли, хлестали
при малейшем сопротивлении плетьми.
Люди со страхом повторяли нескладное слово "оккупация". Прежде жизнь
была простой и понятной: Советская власть заботилась о людях, никто никого
не мог обидеть, все помогали друг другу. И вдруг пришла иная власть -
непонятная, жестокая. И защитить от этой власти нас было некому...
Вечером мальчишки позвали меня играть в лапту. Едва мы вышли на луг,
как увидели скачущих всадников. Все мы бросились врассыпную, думая, что
снова едут фуражиры, но Саша Тимофеев вдруг остановился, отчаянно замахал