"Олег Алексеев. Крепость Александра Невского " - читать интересную книгу автора

Немцы народ аккуратный: лежат убитые на земле, под каждым солома расстелена.
Грузовик гробов привезли - гробы дубовые, крепкие... Сгрузили мы гробы, ямы
копаем. Лопата хорошая, что коса отточена. Лопата - оружие надежное. В
рукопашном бою - особенно. Отошли конвойные, на чью-то могильную плиту
пулемет поставили. Кладбище каменной стекой огорожено. За стеной - часовые,
каски видно. Все равно кто-то попробовал уползти... Крики вдруг, стрельба...
И тут я мальчонку увидел, лежит в траве, худенький такой... - Костя
пристально посмотрел на меня. - Помню тебя в войну мальчишкой... Похож на
тебя был тот пацан, просто вылитый... Лежит и ручонкой вот так показывает
мне и моему сотоварищу: ложитесь, мол, ползите. Бросили лопаты, поползли...
Трава высокая, будто в воду канули. Подползаем к каменному склепу...
Мальчонка вниз, что-то повернул, открылась железная дверь. Малец в дверь,
мы - за ним... Пересидим, думаю, суматоху, ночью, как стемнеет, уйдем.. А
мальчонка щелк - карманный фонарик включает. Видим, в склепе как бы нора и
еще дверка, только не железная, а каменная. Втиснулся мой товарищ в нору, за
ним и я, а мальчонка забрался и дверь закрыл... Хороший мальчонка и так на
тебя похож, что я его твоим именем назвал... Смолчал, может, и имя было как
твое... Ползли сначала, потом стало просторнее, пол плитой выстелен, свод и
стены каменные. А сердце - будто щур пойманный... Не верится, что бежали.
Видывал я, как выдра прячется, сидит на льдине, а потом бурть - будто ее и
не было... Идем, мальчонка фонариком светит. В тайник попали, думаю. Потом
соображаю: это же подземный ход! Еще от деда слыхивал про него, только дед
говорил, будто ход завалило... Дышать тяжело, душно, сыро. В одном месте ход
сузился, не ход, а лисья нора, ни каменных стен, ни пола, ни свода. Легли,
поползли...
Товарищ мой в грудь был ранен, в легкие, вижу, потемнел лицом, еле
движется.
Словно наяву увидел я то, о чем рассказывал Костя Цвигузовский.
Ход круто пошел вниз, с потолка, со стен стали срываться капли воды,
пол стал мокрым. Беглецы догадались, что идут под рекой. Каменной кладки не
стало, ход был просто прорублен в толще известняка. Под ногами зажурчал
холодный живой поток. Вода была по колено Косте и его товарищу, по пояс -
мальчугану. А ход все опускался. Вскоре беглецы брели по пояс в воде, а
мальчуган шел на цыпочках, чтобы не захлебнуться, высоко поднимал над
головой горящий фонарик.
- Костя! Костя! - долетел чей-то тревожный голос. - Тебя на почту
вызывают. Звонить кто-то будет...
Рассказ прервался, Костя торопливо встал, вбежал в дом, вернулся
переодетым, вывел из сарая велосипед...
Костю вызвали на совещание в Псков, я вернулся в Порхов. На автобусной
остановке меня ждала Зина.
- Я каждый день прихожу... Всего два автобуса, живем рядом.
Рассказывай, что узнал!
Выслушав меня, Зина вздохнула:
- Опять не до конца... В музее говорят, что никакого хода не было, а
мне думается - был...
Через четыре дня я вернулся на родину. Когда шел берегом Лиственного
озера, показалось вдруг, что я никогда и никуда не уезжал, всегда был здесь
и жизнь была неподвижной и прозрачной, как озерная вода. Старая Проса была в
тревоге, тужила, что пропала черная курица.