"Михаил Алексеев. Карюха (Дилогия - 1) " - читать интересную книгу автора

куражиться так же, как куражился на нашем подворье Михайла. Назвал бы я
жеребца Громобой - и звучно и страшно. А еще мы бы возвращались домой
победителями, и Колька Поляков, мой друг закадычный, завидовал бы мне и
просил бы показать пугач, который я обязательно купил бы на ярмарке.
В мечтах своих я заходил так д'алеко, что уж помышлял о поездке в самый
аж Саратов, до которого было цельных сто верст от нашего села; на Карюхе
туда не доедешь и за неделю, а Громобой отомчал бы нас за один день, и мы
привезли бы оттуда два калача и круговину колбасы, пахнущую чесноком и
перцем.
При мысли о калаче и колбасе на губах моих непроизвольно появлялись
слюни, и я их слизывал, а они появлялись вновь и вновь, и полон рот был этих
слюней, и ничего я не мог с ними поделать.
На смену мне приходил Ленька, бесцеремонно стаскивал за штанину с
переруба, отпугивал таким образом сладкие мои грезы.
В следующую ночь я вновь шел на дежурство и давал волю своей фантазии.
Карюха, заполнившая раздобревшим, крупным своим телом всю конюшню, спокойно
стояла у своих яслей и ничего не знала. Не знала она о том, сколько разных
планов связывалось в нашей семье с новым ее, еще не родившимся детищем. Мать
и отец, когда все мы спали, а сестра была на улице, договорились между
собой, что выдадут Настеньку не раньше чем через два года, пускай уж
потерпит жених. Подрастет жеребенок, станет лошадью, продадим либо его, либо
Карюху, либо обоих вместе, купим молодую, хорошую лошадь для нашего
хозяйства, а вырученных от продажи чистокровного двухлетка денег достанет и
на то, чтобы справить Настенькину свадьбу, и на то, чтобы обуть и одеть
поизносившихся ребятишек. Если Карюха принесет кобылку не в отца, как всем
хотелось, а в себя, то и в этом случае есть неплохой выход: можно продать
Карюху, а дочь унаследует ее заботы по нашему двору. Только и всего. Но это
на худой конец. Самые большие, далеко идущие планы были связаны с появлением
чистокровного, конечно.

7

Пополудни было примечено, что Карюхино вымя как-то сразу увеличилось,
налилось молоком, набухло, обрело темно-атласный цвет, упругие соски резко
разбежались в стороны, словно бы недовольно отвернулись друг от друга.
Карюха пригорюнилась, присмирела и не прикасалась к корму. В течение дня
несколько раз ложилась, тяжко, страдальчески отдуваясь. Большие черные глаза
ее глубоко, сумеречно светились и были полны беспокойного ожидания.
Выпуклости на ее боках переместились, нетерпеливые, мощные толчки изнутри
стали чаще.
- Нонче будет, отец, - тихо объявила мать, первой обнаружившая такую
перемену.
Какое-то время все молчали, потом забегали, засуетились. Мы, дети,
разом выскочили во двор. Только сестра почему-то осталась в горнице, а
вскоре и вовсе убежала к подруге, испытывая непонятный озноб во всем теле.
Отец куда-то сходил, и через час на нашем подворье оказались дед, дядя
Петруха и дядя Пашка. Позднее сбежалась чуть ли не вся родня, хотя отец
позвал одного лишь старшего брата и его сына Ивана, недавно окончившего
ветеринарные курсы. Строгие, торжественные, они расселись по бревнам и
начали припоминать, как Карюха жеребилась в прошлом. Оказалось, что роды у