"Михаил Алексеев. Карюха (Дилогия - 1) " - читать интересную книгу автора

чаще и все настойчивее), отец выйдет в настоящие люди - так уж уверял
Михайла. План его был прост, а потому и заманчив: Карюху, конечно, отец
продаст, поскольку стара, купит в помощь Майке доброго меринка монгольской
породы, выносливого и так же, как Карюха, неприхотливого в кормах, Майка
останется производительницей: ее дело - ежегодно приносить по одному
породистому жеребенку, а дело моего отца - продавать их за высокую цену
богатым людям на Баландинской ярмарке.
- Заживешь ты, Микола, не хуже купца!
- Да брось ты, Михайла, куда уж нам, - скромничал отец, а у самого
скулы покраснели, глаза еще больше увлажнились, рука неуверенно держала
стакан, лоб покрылся испариной, рыжие волосы прилипли к нему мокрыми
кисточками.
У матери, стоявшей у печки со сковородником, дрожали губы.
Во дворе Майка продолжала осваиваться с обстановкой. Ни петух, ни
свинья, зарывшаяся в сырую землю под плетнем, ни сорока, которую я все время
отпугивал, ни воробьи уж не пугали ее. Решив, очевидно, что бояться ей
нечего, Майка обежала раза два вокруг матери, затем круги ее стали
расширяться, и вот она уже понеслась по двору, высоко выбрасывая задние и
передние ноги. Карюха встревоженно следила за ней и, видя, что Майка
определенно увлеклась и это может кончиться большими неприятностями для нее
(налетит с разбегу на кол), громко и повелительно заржала.
Майка поспешно вернулась к матери и сейчас же ткнулась мордой под ее
брюхо.
Порядок был таким образом восстановлен.
Я так же, как и Карюха, глаз не сводил с Майки, готовый в любой миг
поднять тревогу, если б жеребенку что-либо угрожало.

8

Недели через две Карюху опять поставили в оглобли. Она вошла в них
более чем неохотно. Знала, что так оно и будет, но не ожидала, что это
произойдет так скоро. Когда отец подошел к ней с ее стареньким, обшарпанным
хомутом, она задрала морду как можно выше. Карюха и прежде поступала так,
когда ее запрягали, помнила по тем разам, что это не избавит ее от упряжки,
и все-таки задирала голову. Раньше хозяин стукнул бы кулаком по ее ноздрям,
но теперь не сделал этого, а только выругался тихо, про себя, подпрыгнул и с
трудом протолкнул хомут в утолщенном у глазниц месте. Майка вертелась рядом,
мешала отцу затянуть супонь, он шлепал ее ладонью по широкому, раздвоенному
заду, отгонял.
- Папанька, возьми меня с собой, - попросил я.
- Полезай в телегу.
Отец попытался было оттеснить Майку от Карюхи и загнать в конюшню. Но
это ему не удалось. Тогда он махнул рукой, сел на телегу рядом со мною, и мы
поехали. Майка путалась под ногами матери, то забегала вперед, то жалась к
оглоблям так, что, того и гляди, угодит под колеса. Отец потихоньку
подхлестывал ее кнутом. Майка испуганно шарахалась в сторону или забегала
опять вперед, под морду Карюхи. В конце концов она приноровилась и скакала
рядом с Карю-хой по правую сторону, не мешая матери исполнять ее
обязанности.
Мы ехали смотреть хлеба. Было воскресенье. Утро туманное, безветренное.