"Михаил Алексеев. Карюха (Дилогия - 1) " - читать интересную книгу автора

Взошедшее солнце не скоро сорвало с земли белесое покрывало росы. Было
прохладно, дышалось хорошо, вольготно - и нам, и Карюхе с Майкой. Перед
Майкой открывались удивительные вещи. Она впервые увидала, что мир огромен и
великолепен и что, кроме нее и ее матери, в мире этом обитает множество
других существ. Только сейчас Карюхе пришлось остановиться и пропустить мимо
нас коровье стадо; Майке при этом пришлось натерпеться страху: коровы шли
так близко, что страшные их рога едва не задевали Майку. Потом темною рекою
проплыло стадо овец. На самой горе возвышалось что-то серое и неуклюже
махало такими же серыми крыльями - ветряная мельница. Но Майка не знала, что
мельница - это мельница, коровы и есть коровы, овцы и есть овцы. Охваченная
любопытством, она глядела во все стороны и совсем забыла, что ей пора бы уже
пососать, ткнуться в теплое материно вымя. В одном месте Майка с ужасом
увидела прямо под своими ногами что-то пестрое и живое. Это пестрое
взмахнуло крыльями, жестко захлопало ими и полетело прямо на восходящее
солнце.
- Это же стрепет, дурочка. Чего ж ты испугалась так? - ласково
пробормотал отец, наклонившись и пошлепав Майкину спину.
У первой нашей делянки остановились. Отец отпустил чересседельник,
ослабил подпругу, и Карюха сейчас же потянулась к пырею, седоватому от росы.
Майка решила последовать ее примеру, но у нее поначалу ничего не получалось.
Ноги оказались слишком длинными, и Майка не смогла дотянуться мордой до
травы. В конце концов она сообразила, что надо пошире расставить передние
ноги и тогда все получится. Мне было до слез смешно глядеть, как судорожными
рывками морда жеребенка наклонялась все ниже и ниже и как она ткнулась
наконец в траву и не знала, что с нею делать, и как задние, еще более
длинные и неуклюжие ее ноги, напружинившись, дрожали струною.
Когда тронулись дальше, большой переполох наделал зайчонок. Его вынесла
нелегкая от межи прямо на дорогу так неожиданно, что не только Майка
перепугалась насмерть, но и мы с отцом вздрогнули, а потом, смеясь над своим
страхом и пытаясь таким образом скрыть, затушевать друг перед другом
неловкость, заорали, заулюлюкали вослед серому, который с перепугу не
догадался даже свернуть в сторону и скрыться во ржи, а так чесал прямо перед
нами полевой дорогой. У Дубового оврага Карюха вдруг остановилась и,
вспрядывая ушами и всхрапывая, долго глядела куда-то вправо от нас. Отец
погонял ее, а Карюха не слушалась. Майка терлась о хомут, прижималась к
материной груди. Отец не утерпел и ударил Карюху кнутом - только после этого
она тронулась, но уши ее по-прежнему сторожко вспрядывали, За Дубовым
оврагом лошадь успокоилась, жеребенок тоже, и дальнейший осмотр хлебов
продолжался почти без всяких приключений. Правда, то в одном, то в другом
месте дорогу перебегали пестрые суслики, но их не пугалась даже Майка;
после-стрепета и зайчонка могли разве ее испугать суслики?
Папанька мой пребывал сейчас в том редком состоянии душевного
равновесия и благорасположения, когда его можно было попросить о чем угодно,
и он не откажет. Я попросил вожжи. Он передал их мне охотно, а сам принялся
сооружать козью ножку таких размеров, чтоб ее хватило до самого дома.
Затянувшись, он выпустил через ноздри, кольцо за кольцом, предлинную
синеватую цепочку дыма и запел песню, какую всегда певал на поле:
Отец мой был природный пахарь, А я работал вместе с ним.
Песнь была длинная до бесконечности, и ее также хватило бы до самого
села. Но отец оборвал ее где-то на половине, потому что навстречу ехал мужик