"Наталья Александрова. Три мужа и ротвейлер" - читать интересную книгу автора

Но с мамой у него не клеилось. Он все больше грустнел, думая, что как
только я сдам выпускные экзамены, он станет не нужен, и мама даст ему от
ворот поворот. Мне было безумно его жалко, и, чтобы подбодрить, я как-то
высказалась, что всегда была на его стороне и химия здесь абсолютно ни при
чем.
Прошло несколько месяцев, я уже была в университете, у меня появились
новые друзья и Артем. Валентин Сергеевич куда-то исчез, вероятно решил не
навязываться, казалось бы, теперь ничего не должно мешать маминому счастью с
ее ненаглядным Игорем.
Но она все медлила с окончательным решением, пока я не пригрозила, что
выйду замуж раньше нее, у нас с Артемом дело к тому шло.
Мамуля посмотрела на себя в зеркало, нашла несколько седых волосков,
осознала наконец, что молодость не бесконечна и надо как-то определяться;
после этого она мигом выбросила из головы своего псевдоромантического Игоря
и призналась мне, что Валентин Сергеевич перед окончательным их расставанием
все же пытался поговорить с ней о любви, но она свела все на шутку. И теперь
он обиделся, и она боится, что он никогда больше не придет.
Когда я говорила с Валентином Сергеевичем по телефону, он спросил, как
я себя чувствую, потому что от сдерживаемого смеха у меня началась икота.
- Приходите к нам, Валентин Сергеевич, завтра обязательно. Мама очень
просит.
- Это правда? - спросил он дрогнувшим голосом.
- Правда, правда! - Они мне ужасно надоели: взрослые люди, а ведут себя
как в детском саду.
В общем, они поженились. Жили они...
Мать как-то призналась мне, что она не понимает, за что ее выбрал Бог,
что редко какой женщине выпадает такое счастье. Валентин Сергеевич относился
к ней прекрасно, и часть любви перенес на меня, потому что упорно считал,
что это я их свела.
Они жили вот в этой трехкомнатной квартире напротив Сосновского парка.
Валентин Сергеевич много работал, стал директором Института биохимии. Но
после того, как ему исполнилось семьдесят лет, он решил, что института ему
многовато, и по настоянию мамы взял себе кафедру. Из-за этого случился
курьез, потому что раньше по статусу ему была положена служебная машина с
шофером, а потом, когда он перестал быть директором института, машину
отобрали.
"И как тебе это понравится? - возмущалась мама. - Он купил новые
Жигули" и учится водить! Это в семьдесят-то лет!"
Я ответила, что ни минуты не сомневаюсь в том, что через месяц он будет
катать ее на машине. Так оно и вышло.
Мама умерла ночью во сне - обширный инфаркт. Она не страдала. Зато
Валентин Сергеевич... Но держался он здорово.
После похорон я уехала в командировку. Вернулась через месяц. Валентин
Сергеевич очень постарел, но ни на что не жаловался. Незаметно подошли
поминальные сорок дней. Когда мы мыли посуду после ухода родственников и
знакомых, Валентин Сергеевич в обычной для него суховатой манере сказал, что
я могу забрать мамины вещи, и что все, что у него есть - эту квартиру,
машину, дачу в Вырице и вклад в Сбербанке - он завещал мне. От неожиданности
я чуть не выронила тарелку. Потом опомнилась и растерянно сказала, что мне
вообще-то ничего не надо. На что он твердо возразил, что у него никого нет,