"Наталья Александрова. Три мужа и ротвейлер" - читать интересную книгу автора

с моей матерью он был счастлив двадцать лет благодаря мне. И что сейчас его
завещание меня ни к чему не обязывает, и только потом, когда его не станет,
он ждет от меня одной услуги - взять на себя заботы о Горации. Видя, что я с
испугом покосилась на огромного ротвейлера, который грыз на полу кухни
кость, оставшуюся от бараньей ноги, Валентин Сергеевич усмехнулся и сказал,
что Горацию пять лет, ротвейлеры живут восемь, максимум девять, и он
надеется, что столько-то протянет, чтобы никого ничем не обременять.
Что-то со мной случилось тогда, я очнулась в комнате на диване, а
замечательный старик еще поил меня чаем и утешал.
Я позванивала ему изредка, он радовался моим звонкам, говорил, что
много работает и гуляет с Горацием. Разумеется, он страшно тосковал. Надо
было навещать его почаще, но у меня тогда был полный цейтнот. На работе
неприятности, и еще мы разводились с Олегом. То есть сначала мы собирались,
потом долго обсуждали моральный аспект, потом материальный, в общем, забот
хватало.
И однажды мне позвонили из института и сказали, что Валентин Сергеевич
попал в автомобильную аварию и лежит в тяжелом состоянии в Академической
больнице на проспекте Мориса Тореза.
Когда я его увидела, то в первый момент даже испытала облегчение,
потому что никаких особенных повреждений у него я не заметила. Руки-ноги
были целы, и даже капельница не стояла у кровати. А голова хоть и была
забинтована, но не сильно. Он открыл глаза, но не узнал меня, посмотрел
равнодушно. Привезли после аварии, сказала медсестра, вроде бы столкнулся с
"мерседесом". Все-таки в таком возрасте водить машину рискованно, реакция не
та...
Я поболталась немного возле палаты и ушла, потому что моего присутствия
пока в больнице не требовалось. Звоните, сказал доктор, узнавайте. Я звонила
и добилась разрешения его навещать, потому что Валентин Сергеевич пришел в
себя. Но в голосе его лечащего врача я не услышала особой радости. Они
огорошили меня еще в приемной: старик потерял память. Он сидел на кровати,
смотрел жалобно и пытался сам есть кашу трясущейся рукой. Участливый доктор
накапал мне валерианки и разрешил посидеть немного в ординаторской. Он
сказал, что функции у больного восстановятся, но память, возможно, не
вернется никогда.
- Вряд ли вы сможете за ним ухаживать, - предупредил он, - такое под
силу только очень близким людям.
- Идите к черту, - разозлилась я. - Как только будет можно, я заберу
его домой - Ну что ж, - согласился он, - возможно, дома ему станет лучше.
С работы я уволилась. Просто высказала этим наглым молодым девкам все,
что я о них думаю. И начальству тоже досталось.
Почему-то в последнее время главным достоинством сотрудника, в
особенности женщины, считается ее возраст. Чем моложе, тем лучше. Скоро
несовершеннолетних начнут на работу брать. Ошибки, которые они допускают в
работе, объяснят их неопытностью, а если такие же ошибки допускает женщина
постарше, считается, что она уже в старческом маразме. Где логика, я вас
спрашиваю?
В общем, уволилась я, ни капельки не жалея. Что я, переводов не
достану, что ли?
Как-никак два языка В крайнем случае, уроков наберу.
С разводом тоже вопрос решился быстро. Как только Олег, узнав о моем