"Юз Алешковский. Хочется плюнуть в дуло "Авроры"..." - читать интересную книгу автора

человеку другой национальности? Увы, мир несовершенен, человек подвержен
подобным страстям, почти бесконтрольно со стороны разума.
В цивилизованном обществе воспитанный и культурный человек
стесняется в себе этих чувств, старается сдерживаться или отправлять их
интимно, как он отправляет свои интимные надобности.
Другое дело, как звучит в лагере, например, слово "жид". В нем нет
ничего оскорбительного, точно так же, как в словах "чучмек", "урюк",
"хохол" или "лабас". Характер произнесения этих слов вполне
инфантильный, а не зловредно шовинистический. Скажем, если произнести
сто раз "жидовская морда", девальвируется само понятие, а оно должно
быть "наполненным", "ценным".


КАКИЕ ЧИТАТЕЛИ, ТАКИЕ И ЛИТЕРАТОРЫ

- Как вы относитесь к рассуждениям о том, что за 70 лет советской
власти, по сути дела, никакой литературы у нас не было?
- Я тоже был советским писателем. Рассказики, которые я писал для
детей, с точки зрения ценителей нравственности, были порядочными
произведениями. (Такая оценка меня всегда веселила.) В них я не лизал
жопу режиму, развлекал детей, никаких социальных проблем не касался, и
уже одно это определяло меня как советского писателя. Спросите почему?
Да потому, что, зная трагическую правду, я не мог об этом писать, так
как знал наперед: это не напечатают никогда. Но, с другой стороны, я
кое-что тискал в ящик, не потому, что был совестливым человеком, а
потому, что это было настоятельной потребностью моей художнической
совести. Впрочем, все вели себя по-разному.
А о том, что власть породила себе подобных литераторов, лишенных
чувства слова, говорено было не раз, а образцы такой литературы у всех
на памяти. Но, между прочим, и масса, потреблявшая эти изделия, была
вполне удовлетворена. И вот эти десятки миллионов людей, привыкшие к
подобному эстетическому вареву, вдруг оказались, как принято нынче
говорить, в пространстве газетенки "Еще", в пространстве нынешних
постмодернистов. И эта растерянность - одна из составляющих критического
отношения людей к нынешней действительности, к свободе.


МАТ - ПОДМОГА?

- Читать ваши вещи с плотно стиснутым ртом и сосредоточенным взором
- признак явного нездоровья. Как признавался Марк Захаров, "Синенький
скромный платочек" довел его до опасного гомерического хохота. Как бы вы
определили природу своего смеха?
- Бессилен это сделать. Юмор остается загадкой для человечества,
хотя определении его сколько угодно. Можно долго думать над такого рода
проблемами, и лучше всего над страницами Достоевского, где вершина
трагического замешана на таком юморе, что иногда становится страшно, как
можно чувствовать позывы смеха в такой ситуации.
- Неотъемлемая часть ваших произведений, особенно ранних,
ненормативная лексика, проще говоря, мат. Сегодня, похоже, мат