"Юз Алешковский. Рука (Повествование палача)" - читать интересную книгу автора

разводов из-за полной и частичной импотенции мужчин. Опросили мужиков. И
снова - у 75 процентов не стоит из-за алкоголизма и регулярного недоедания
мяса, рыбы и прочего гематогена. Начальник УКГБ приносит сводочку: болтовня,
пессимизм, ропот, доходящий до прямых выпадов, попытки некоторых
интеллигентов проанализировать внутреннее положение страны при полном
отсутствии информации о нем в прессе и так далее. Просто предбунтовая
обстановочка. Объявись какой-нибудь Стенька Пугачев, и как минимум не
миновать забастовки. Принимаю меры. Прошу командующего округом начать
маневры. Провожу процесс диссидента Булькова по обвинению в содержании
притона. Печатаю фельетоны насчет жидов из галантереи и облснаба, запрещаю
грузинам и армяшкам торговать на рынке овощами, фруктами и цветами,
устраиваю показательные выступления наших прославленных фигуристов, зову на
помощь Зыкину, Никулина, Ореро, Песняров, Райкиным и Кобзоном глотку своим
либералам-жидам затыкаю и разряжаю слегка обстановку. Уф! Неужели, думаю, до
пензии не дотяну, неужели они там, наверху, не могут прикрыть эту
полушпионскую лавочку - социологию? Неужели не понимают, что разрядка,
детант проклятый, хоть он и на руку нам внешнеполитически, нож медленный в
спину - мне же, у меня дома? И тут снова невезуха. Всего, Рука, не
предусмотришь. Это у нас, большевиков-сталинцев, слабость ╧ 1. Домработница
моя, Тася Пекшева, проститутка, исполнительница бывшая, лейтенант, опытный
человек, убийца, пошла домой из обкомовского ларька пешком. Пешком, блядища,
пошла. Что-то стряслось с автомобилем. Шофера я вышиб после той истории из
партии. Пошла, значит, гадина, пешком с сумкой полной и авоськой. Слабость у
нее, видишь ли, была к авоськам. Идет и не замечает, как два стерляжьи
хвоста из этой проклятой авоськи выглядывают. Подходят трое пьяных, как
назло не жиды и с самиздатом не связаны филолог, историк и физик. Дружки.
Подходят к Таське и спрашивают, что это за рыба у нее и откуда. Где ее
выбросили интересуются. Таська не растерялась, сбрехнула что-то и мотанула
от них. Снова догнали, физик схватил ее за грудки и завопил: "Коля! Клянусь
Курчатовым, это - стерлядь!". Таська обоссалась сразу от страха,
распатронили дружки на виду у всех мою сумку и авоську и все катастрофа.
Вывалили либералы проклятые на асфальт стерлядь, банки с икрой, колбасу,
ананасы, вырезку, спецсосиски, масло экспортное, карбонад, мороженую
клубнику и жевательную резинку для жены. Полгорода сбежалось поглазеть на
партийную снедь. Не тебе мне рассказывать, что там при этом говорилось,
какие восклицания слышались, намеки и аналогии, не тебе, Рука. Наперли на
Таську, она и раскололась, откуда волокет продукты. Но и это полбеды. Будто
бы никто ничего о нас не знает. Знают. Рыкают даже сквозь зубы. Таська,
когда отбили ее гебисты от толпы, психанула и заорала: "Я вас, суки, вот
этими руками стреляла и еще стрелять буду! Всех на мушку возьму! Слава
Сталину!" Город забурлил. И тут я обьявляю ему шах. Кидаю в магазины
продукты из армейских запасов, гоню стратегических свиней на мясокомбинат,
занимаю у соседа сгущенку, пивом велю на улицах торговать и по местному
телевидению приказываю пустить "Семнадцать мгновений". Уф! Отлегло. И с ходу
ставлю мат. Объявляю по радио о выявлении чумного больного. Чума! Сценарий
сочинил лично я. После "мгновений" этих сраных дикторша, я ее лично драл,
сообщала о ходе противочумных операций. Пришлось гебистам похимичить с
инсценировочками. Но им все равно делать было нехера. Выиграл я этот бой у
народа. Выиграл. Вышиб из партии пару председателей колхозов, отдал кое-кого
под суд за срыв снабжения населения продуктами первой необходимости,