"Юз Алешковский. Рука (Повествование палача)" - читать интересную книгу автора

прилавки опять опустели, но тут сняли Подгорного, опубликовали проект новой
конституции, и жизнь вошла в свою колею. Под конец немного повезло. Приходит
один из психиатров, занимавшихся алкогольной статистикой, и доносит мне, что
его коллега собирается все собранные чудовищные данные о моих спивающихся
пролетариях переслать Сахарову, которого очень вы, Рука, проморгали. Что
делать? Иду по банку. Предлагаю сучьей роже-стукачу кафедру в институте, а
он хочет облздравотдел. Там миллион за пару лет сколотить можно, потом
купить дом в Крыму и послать нашу бесплатную медицину ко всем чертям.
Соглашаюсь. Обещаю. Но не перестану я удивляться, как это за шестьдесят лет
нашей власти наплодилось в моей лично области так много настоящих злодеев.
Ну, мы-то с тобой - ладно. Таких, как мы, всего пятеро: я, ты, Кудин, в
черном ботинке Блондин и еще в пизде один. А этому стукачу тридцать пять
лет. Работа есть, жена, дети, музыку любит, стихи пишет, книжка в "Молодой
гвардии" вот-вот выйдет, а он, скотина, стучит так гнусно и грязно на своего
коллегу и друга. Сам понимаешь, облздравотдел - плата слишком большая за
донос даже при нашей инфляции. Хмырь болотный обязался убрать того
либералишку. Я поставил жесткий срок: два дня. Сработал, надо сказать,
мерзавец чисто: отрава, укол и медзаключение: инфаркт. Статистику я сжег, а
хмырине говорю: "С завтрашнего дня будешь лектором обкома по борьбе с
алкоголизмом. Ты - убийца. Я убийцу при всем своем желании не могу
назначить завоблздравом. Ты у меня всю область перетравишь, а работать и так
некому. И не пи-тюкай, падла! Скажи спасибо, что сейчас не тридцать седьмой!
Ты бы уже рядом со своим дружком на Горьком кладбище осенний дождь пустыми
глазами пил и червяками закусывал! Понял, говорю, змей? Веришь, Рука, он
даже не побледнел, и нагло, блядь такая, выпросил у меня из фонда обкома
однотомники Булгакова, Мандельштама и, кажется, Ахматовой. Ушел с книжечками
под мышкой. Зачем они там в Москве дают народу читать про Пилата, Христа,
Белую Гвардию и так далее? Лучше уж что-нибудь про еблю пусть печатают.
Отвлекать народ надо, а не привлекать... Ах, Иуды, Иуды! Большой путь вы
проделали от тридцати сребреников до моего облздравотдела. Его, однако, вам
не видать, как своих ушей. Ну, что ты скажешь, Рука?..
А что мне было ответить, гражданин Гуров, своему кирюхе? Велика,
говорю, Россия, а неподслушанным можно быть только в лесу или на Красной
площади... Разошлись, прикинув, что на наш век советской власти хватит, а
там гуляйте, урки, по буфету как знаете и бейте хрустальные фужеры об черепа
врагов!
Однако минуточку заветную я начал торопить, чтобы шестидесятилетие свое
справить достойно и ни о чем уже не мечтать больше. Мы ведь погодки с вами,
гражданин Гуров? Погодки...

3

Здорово же вы, гражданин Гуров, захавались за полвека, что хер за мясо
не считаете, как говорят шакалы-урки, и вот даже за борщом ни крошки хлеба в
рот не взяли. Понимаю: лишний вес, атеросклероз, запоры, запоры, запоры... А
ведь зимою 1929 года шли вы по нашей завалившейся в теплые сугробы деревне,
по нашей Одинке, шли по нашему белому покою в бурочках, в полушубочке,
перепоясанный ремешками, в буденовке, пошитой специально по вашей головке, в
крагах собачьих, и держали вы над собой красный транспарант: "Кулаку -
позор! Хлеб - Родине!"... И было вам двенадцать лет, гражданин Гуров. Не