"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автораголубизна древних куполов была в местах обвала и пробоинах заполнена новой
немутнеющей голубизной. - А когда удается найти такой состав, очень трудно добиться, чтобы его применили, - говорит седая спасительница. - Клеют - отваливается, и снова клеют не тем, чем надо. Она уже показала нам много разноцветных узорных обломков, уже заразила нас своим беспокойством. Видите, и здесь нельзя без совместности. Без нее - площади обвалов и выбоин расширяются, без нее - рушатся купола. Но вот мы уже прощаемся. И в прихожей, отворяя дверь, она говорит: - А все-таки я до сих пор не могу простить Алексею Платоновичу, что он тогда не испугался. Мы чуть не утонули, а он - ничуть не испугался! И снова у нее быстрые, озорные глаза той девочки. - Теперь давайте сразу двигать сюжет дальше, без всяких ваших личных размышлений, - рекомендуют готовые не покладая рук помогать автору. - Послушайте, - советует им кто-то из молодых, - отдохнули бы вы наконец, поберегли свои драгоценные силы. А пишущий человек сидит перед чистым листом бумаги, собирает свои усталые силы и почему-то все же с размышления начинает новый эпизод. ЭПИЗОД ЧЕТВЕРТЫЙ и шайтане Хирурике Следы, следы... Иногда их находишь не там, где ищешь. Какая надежда была в Ташкенте на обещанное по телефону прославленным академиком: - С удовольствием поделюсь воспоминаниями об этом ярком человеке. А встретил академик дежурной учтивой улыбкой, раздвинув для этого губы на два миллиметра, не больше, чтобы не потревожить свое крупное холодноглазое лицо, как бы заживо бронзовеющее в лучах славы. - Я не только знавал Алексея Платоновича. Я его высоко ценил. Я его любил. Мы познакомились с ним, когда я был молод. Я начинал тогда изыскание совершенно новых методов подхода к разработке исторических... И - пошел рассказ на полтора часа не о Коржине. Пошел показ томов своих трудов и пространных статей о себе, из коих видно, как высоко оцениваются эти труды. Ни прервать, ни прорваться сквозь этот поток. А там - пришла машина, пора на совещание. И опять раздвигаются губы на два миллиметра и: - До свидания! Всемерно приветствую интерес к этому замечательному человеку, буду рад держать в руках книгу о нем. Ташкентские студенты рассказывали, как этот академик произносил речь у гроба другого академика. Началась речь с того, какой тесной дружбой и тесной работой он был связан с ныне усопшим. И как он делился с ныне |
|
|