"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

которого Хирурик и фамилия Хирурик.
- Ай-яй, Майсара! Наши женщины - язык туда-сюда. Уши - самые хорошие.
Во-он мой дом. Стена толстая.
А жена слышит там, что говорю здесь.
Майсара сидит на топчане. У нее наливаются жаром глаза, и она опускает
их.
Дедушка берет из вазочки грецкий орех, как розу протягивает его внучке.
- Рахмат, - благодарит она, но голос у нее обиженный, и орех она кладет
не в рот, а на стол - на этот раз так, что удар по столешнице слышен.
Дедушка видит эту маленькую демонстрацию, взглядом приглашает заметить,
как красива Майсара, когда обижается, и переходит к делу:
- Хирурик - вам родственник? Одна кровь?
- Нет.
- Совсем не та кровь?
- Совсем. Но хочу записать о нем все, что люди помнят: и хорошее, и
плохое.
- И плохое, - повторяет дедушка. - Так-так.
Он прищуривается. Белые волоски бровей касаются темной щеки. У него вид
человека, проглотившего слишком горький перец, но за веселой трапезой.
Похоже, что он решает вопрос, поверить или не поверить, рассказывать или
не рассказывать.
Дедушка усаживается удобнее и спрашивает:
- Самарканд знаете?.. Теперь Самарканд - прилетает много самолет.
Прилетают люди. Советские. Заграничные. Германия - Самарканд. Америка -
Самарканд.
Смотрят мечеть, медресе. Стоят около Биби-Ханым - там, где подставка.
Для чего подставка - узнавали?..
Так-так. Когда-то на подставка клали бо-ольшой Коран. Один человек - не
мог поднимать. Два - не мог.
Четыре надо. Выносили Коран из мечеть. Раскрывали.
Старший мулла читал. Муэдзин на минарет - слышал.
Другой муэдзин на другой минарет - слышал. Повторяли совсем громко. И
повторял весь Самарканд.
- Длинно стал говорить, - извинилась за дедушку Майсара, но перебить и
поторопить не посмела. И он, ценя каждое свое слово, не спеша расстаться с
ним, продолжал:
- Кто не повторил - горе ему. Значит - неправоверный. Когда я там жил -
Самарканд был не такой. Большой Коран не выносили. Начиналась советская
власть.
Стреляли. Турист не прилетал. Не приезжал. Хирурик - приехал.
Дедушка говорит тихо. Забываешь, что надо спрашивать громко. На
заданный вопрос он опять согласно покивал головой. Но заданный громче
сразу повторил:
- Что за человек был Хирурик? Ай-яй, что за человек! Не дай бог знать
моим внук. У меня внук - тридцать три. Не дай бог знать правнук. Хочу
правнук - триста тридцать три. Младший - пусть сидит у меня здесь, -
дедушка показывает ладонь правой руки, - и пусть я могу поднять...
Картинно изобразив, как высоко он хотел бы поднять своего триста
тридцать третьего правнука, он опускает руку до столика, берет свою пиалу,
делает глоток и продолжает: