"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора Малиново прозвенели три четверти неизвестного часа.
А синие язычки вырываются то снизу, то сбоку, то сверху. И жаль улетающего в трубу тепла. Уже закрыта труба и двойная чугунная дверца печки. Шерстяные молоточки не успели высохнуть и побелеть. Варвара Васильевна уверяет, что это даже хорошо: сама много раз оставляла верхнюю крышку открытой - не помогало, звук не прояснялся, и настройщик, интеллигентный, понимающий старичок, это подтвердил, пожалел, что нет сейчас мастерской, где можно было бы разобрать такой, как он назвал, высшего класса инструмент и равномерно просушить все сверху донизу, что просушкой только сверху его легко окончательно загубить, как ребенка, которому лечат горло, делают согревающие компрессы, а ноги оставляют холодными и мокрыми. Саня закрыл верхнюю крышку, поставил портреты на место и сказал: - Услужливый дурак опаснее врага. С таким применением этой крылатой истины Варвара Васильевна не могла согласиться. В ней все воспротивилось такому неподходящему применению: - Ты не настройщик, ты не мог об этом знать. - Мог догадаться, - ответил Саня. Они снова сидели за обеденным столом. Было обеденное время. Но они не обедали, чтобы подать утку с яблоками при папе, чтобы он увидел целым и нетронутым мамино дивное кулинарное творение. Нет, они не морили себя голодом. У них было нечто вроде второго завтрака, но с полноценной порцией супа - Варвара Васильевна считала, что Саниному растущему организму суп необходим именно днем, а не на ночь глядя, и непременно каждый день, о чем Надо отметить, что эта просьба была высказана спокойно, хотя спокойствие нельзя было считать характерной чертой Варвары Васильевны. Вот когда она перешла ко второй просьбе, в ее все еще не подчиненных судьбе, правда уже не явно зеленых, а зеленоватых глазах было заметно смятение, - такое бывает, когда открытое, откровенное общение с близким упирается в тот пунктик, существенный для обоих, болезненный для обоих, к которому годами нельзя и нельзя прикоснуться, и вот наступает время - во всяком случае для Варвары Васильевны оно наступило, - когда больше откладывать невозможно, когда уже неотложно необходимо и прикоснуться, и вытащить этот пунктик на свет божий, и вместе разглядеть: из чего же он состоит и была ли на самом деле истинная причина для его возникновения. К этому разглядыванию вместе Варвара Васильевна начала готовиться задолго до приезда сына. И сегодня мыла посуду - и готовилась. Даже зажаривая утку - готовилась. А в конце полузавтрака-полуобеда она с осторожной решимостью приступила к извлечению наружу сокрытого: - Вероятно, чем-то мы тебя обидели. Иначе почему ты вдруг решил голодать, отвергая всякую нашу... И тут - ведь надо же! - именно в этот момент, ни раньше и ни позже, начинает звонить телефон на стене у двери в спальню-кабинет. - Нас нет дома, - вырывается у Варвары Васильевны. - Мы не подойдем. Телефон звонит. - Ну имели мы право куда-нибудь уйти? - оправдывается она, виновато глядя на трубку. Трубка подрагивает, требуя отклика, даже чуть подпрыгивает, возмущаясь. |
|
|