"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

средств излечения. Младший персонал усвоил это и свежестью зелени
приветствовал своего директора.
А больные? Они уповали на встречу с Коржиным, продумывали, о чем его
спросят, как покороче и пояснее охарактеризуют ему свою боль. Те, кому
казалось, что у них болит все или больно то здесь, то там, что боль у них
перелетная, - вслушивались в себя, чтобы показать место, где все-таки
больнее всего.
О приезде Коржика никто больных не оповещал. Но им всегда все известно.
От них ничего невозможно утаить, кроме смертного приговора. К нему почти
всегда, почти без исключений, из-за хитрости организма, из-за сильнейшей
из жажд - жажды жить - больной абсолютно глух. При обостренной способности
улавливать каждый намек на безнадежно плохой приговор любому соседу в
палате, больной начисто лишается способности уловить и понять такой
приговор себе, если даже обладает тончайшим и умным слухом. Он глух к нему
до своего последнего часа.
К обычному раннему приходу Алексея Платоновича медперсонал был на своих
местах, в чистейших халатах и во всеоружии. Чувствовалась какая-то
освеженная, приветливая энергия в движениях, в переходах от постели к
постели, в наклоне к больному.
А Николай Николаевич Бобренок был таким, как всегда, даже еще более
спокойным - от уверенности, что сегодня сомнительные диагнозы сменятся
несомненными или отчетливее подтвердятся.
Алексею Платоновичу понравился правильный, то есть
приподнято-ласково-деловой тонус работы, единственно, по его мнению,
возможный в общении с больными, переключающий их настроение от уныния и
страха к надежде, а значит, хоть чуточку, но меняющий и состояние. Он
доверчиво думал, что так живительноцелеустремленно персонал работает и при
нем, и когда его нет.
А было не совсем так. Хотя к этой клинике подходила поговорка "каков
поп, таков и приход", ее персонал, как все персоналы, состоял из
разнохарактерных персон.
Больные замечали, что некоторые сестры, да и врачи, в присутствии
Коржина обращались с ними как-то более бережно, даже смотрели каким-то
другим, более внимательным, согревающим взглядом. Но стиль работы
определялся не ими. У большинства нужный тонус появлялся если не при входе
в клинику, то в момент входа в палату.
Появление врача перед больными чем-то сродни появлению артиста перед
зрителями. И здесь и там выключается свое, личное, житейское и все
устремлено к тому, чтобы поверили истинности твоего слова и действия, а
вернее, чтобы твое слово и действие были истинными. Но разница в том, что
там ты выразитель продиктованной тебе ролью истины, а здесь ты должен
распознать ее сам.
И если там допустима разная трактовка роли, здесь допустима только одна
- безошибочная.
На утренней "пятиминутке" врачи докладывали о недавно поступивших
больных и о состоянии известных Алексею Платоновичу. Затем начался обход,
с наибольшей задержкой у тех, кто на завтра назначен на операцию.
Солидной осанки и солидных знаний хирург поспешил показать Алексею
Платоновичу больного, на операцию не назначенного.
Это был тридцатилетний мужчина. Он лежал в отдельной палате.