"Энна Михайловна Аленник. Напоминание " - читать интересную книгу автора

пианино "чижика", если умеет. Если нет, он научит - он превосходный
исполнитель этого классического произведения.
Пианино тогда только начинало хрипеть. Почти не мешая, чуть-чуть
хрипловато вздыхали отдельные клавиши, и Варвара Васильевна долечивала
пострадавшую музыкой Шумана, Шопена или Шуберта. А иногда - своим пением,
лучезарно меняющим комнату, естественным, как сама правда. Честное слово,
оно звучит в усталых от избытка звуков ушах и сейчас, когда пишутся эти
строки.
Но вот затихает ее голос. Вернее, его вытесняет другой.
...Вечер. Часов девять. Алексея Платоновича нет дома с семи утра. Сразу
после работы в клинике его повезли в сельскую больницу определить причину
какогото непонятного шокового состояния у старого агронома.
Наконец щелкает замок. Слышны тяжелые шаги в прихожей - к вешалке.
Потом он деликатно стучит в свою столовую, приоткрывает дверь и смотрит в
сторону сидящих на диване: на голову, которая повыше, с прекрасными
волосами, и на голову пониже, обритую в клинике, с ежиком, отросшим на
полсантиметрика.
Смотрит, почему-то улыбается этому жалкому ежику и гремит:
- Ну-с, как тут живет-поживает обломок крушения?
До чего же ясен голос. Он добавляет сил и через толщу времени. И разве
можно забыть, благодаря кому ты живешь? И живешь не обломком.
После крушения прошло около четырех лет. За эти годы Коржины ни разу на
все лето вместе не уезжали.
Обычно Алексей Платонович проводил свой отпуск, колеся по Белоруссии:
по городам, где он обещал коллегам побывать, по деревням, где ему
интересно было побывать, и по лесам, по которым любил бродить. Он всегда
брал с собой охотничье ружье. Но, как уверяет Варвара Васильевна, дневал и
ночевал в сельских больницах, ни разу не охотился и привозил ей свои
охотничьи трофеи прямиком с базара.
Сама она летом жила на снятой под Минском даче, куда приезжала на отдых
дочь - сперва с одним сыночком и мужем, потом с двумя сыночками и мужем.
Варвара Васильевна лелеяла, обслуживала и, конечно же, усердно кормила
свою пышно тяжелеющую дочь и ее семью.
Изредка этаким загорелым метеором врывался на дачу Алексей Платонович,
пленял своими охотничьими трофеями, затевал забавы и хохотал со своими
внучатами, а денька через два, от силы через три, за ним заезжал
кто-нибудь на таратайке либо на телеге и он исчезал с горизонта, а внуки
поднимали страшный рев, причем старшенький оглушал дискантом, а
младшенький - басом.
И вот пришло новое лето... Коржины взяли и укатили в такую даль. Теперь
в отпуск к ним не приедешь. Алексей Платонович совсем редко будет писать,
если вообще будет. Это в поезде у него есть время на письма личные.
А они ведь тоже по-разному пишутся. Не с каждым он делится в них
мыслями о своих подопытных. Не каждому сообщает свое предположение о
вирусах. А про опенку "бред собачий" - тем более...
Как дорого, как лестно это студенточке, теперь уже не первокурснице, а
преддипломнице. Как наполняет это ее уважением к себе. Не кто-нибудь,
такой человек с нею делится - значит, есть в ней что-то!..
Не задумывается студенточка о том, из чего это "чтото" составилось, из
чего образовалось. Не детский уже сад, могло бы прийти ей это в голову - и