"Исабель Альенде. Любовь и Тьма" - читать интересную книгу автора

под кроватью. Они устраивали форменную охоту на детей и, несмотря на их
отчаянное брыкание и ее клятвенные заверения в том, что все они привиты,
нещадно кололи их. Она не сомневалась в том, то эти инъекции, накапливаясь в
крови, приводят к различным нарушениям в организме. С другой стороны,
менструация - это естественное дело в жизни любой женщины, однако бывает,
что у некоторых из них наступает нервное возбуждение, а в уме появляются
нездоровые мысли. Любая из этих двух причин могла быть источником ужасного
недуга, но в одном Дигна была уверена: если ее дочь не выздоровеет в
положенный срок, то, как это бывает при тяжелом заболевании, она ослабнет
настолько, что организм ее расстроится полностью или она окажется в могиле.
Другие ее дети умирали еще в детстве от эпидемий или в результате
несчастных случаев. То же происходило и в других семьях. Если бы дочка была
маленькой, она не оплакивала бы ее, ведь она вместе с ангелами вознесется
прямо на облака и там станет посредником между небом и теми, кто задержался
на земле.
Возможная утрата Еванхелины воспринималась ею более остро еще и потому,
что ей придется держать ответ перед настоящей матерью. Ей не хотелось, чтобы
та подумала, будто все это случилось из-за ее недосмотра, - ведь тогда люди
будут шептаться за ее спиной.
В доме Дигна вставала первой, а ложилась последней. С первыми петухами
она уже возилась в кухне, укладывая на еще не остывший с вечера жар поленья
дров. С той минуты, как она ставила кипятить воду для завтрака, ей не
удавалось даже присесть: она постоянно была занята детьми, стиркой,
приготовлением пищи, огородом и скотиной. Дни ее жизни были похожи один на
другой, как зерна четок. Она не знала отдыха, единственный раз ей выпало
отдохнуть - после родов второго сына. Ее жизнь представляла собой цепь
однообразных, повторяющихся действий, и только смена времен года вносила
некоторое разнообразие. Для нее существовали лишь работа и усталость. Самым
умиротворенным временем был вечер, когда под звуки переносного
радиоприемника она садилась за шитье и уносилась в далекую Вселенную, имея о
ней весьма смутное представление. Ее судьба была не лучше и не хуже других.
Порой она приходила к выводу, что ей повезло: по крайней мере, Иполито
обращался с ней не как грубый деревенщина, - он работал в цирке, был
артистом, много ездил и много видел и по возвращении рассказывал
удивительные истории. Иногда пропустит один-другой стаканчик вина, это
бывает: отрицать не буду, - думала Дигна, но в глубине души человек он
добрый. Особенно туго ей приходилось в пору жеребения, сева, сбора урожая,
но зато у этого, не от мира сего, мужа были другие, все компенсирующие
достоинства. Он осмеливался бить ее только пьяный, и то, когда старшего
сына, Праделио, не было рядом: в его присутствии у Иполито Ранкилео рука не
поднималась. Она пользовалась большей свободой, чем остальные женщины: могла
ходить в гости к подругам, не спрашивая на то разрешения, посещать службу
Истинной Евангелической Церкви[3] и воспитывать детей в соответствии с ее
моралью. Она привыкла принимать решения сама, и только зимой, когда муж
возвращался домой, жена, наклонив голову, тихим голосом советовалась с ним,
скорее из уважения, прежде чем что-либо предпринять. Но и у этой поры были
свои прелести, хотя зачастую казалось, что дождь и нищета навечно воцарились
на земле. Это было время покоя: поля отдыхали, дни казались короче, а
рассвет наступал позднее. Стараясь расходовать меньше свечей, спать ложились
в пять часов, и тогда в теплых складках одеял можно было оценить, на что