"Сергей Петрович Алексеев. Братишка " - читать интересную книгу автора

"Вот бы Нюту промчать по городу, - мелькнула мысль у балтийца. -
Радость-то ей какая!"
- А ну, подожди, - обратился он к Нюте. Подошёл к парню, что-то тому
сказал.
- Проходи, проходи, - отмахнулся парень.
- Уважь же, братишка, - просительно повторял Виров. - Да ей же такая
штука, считай, как память на целую жизнь.
- Да что ты пристал! Не могу. Пойми, не могу.
- Ах, так... - не сдержался Виров. Он багровел, багровел. И вдруг вся
злоба, не вылитая там, на мордастого, обрушилась здесь, на парня. -
Попомнишь морской кулак.
Виров ударил с левой, ударил с правой, нацелил в горбатый нос. Парень
вскрикнул, схватился за щёки. В ладони, как в чашу, брызнула кровь.
О бесчинстве моряка с "Гавриила" на следующий день было передано в
Кронштадт на Балфлот.
Стали выяснять, кто был в городе. Проверили - Виров. Впрочем, матрос
и сам не отрицал мордобоя. Он лишь повторял:
- Эх, не того, не того побил. Оно бы мордастому врезать.
И снова Виров был в каюте у комиссара. Вернулся не скоро. А когда
шёл, всем стало ясно, что дело худо.
В тот же день на эсминце был объявлен приказ о списании Вирова с
"Гавриила". В приказе значилось: "За факт, позорящий звание советского
моряка, за нарушение революционных порядков и дисциплины". Сам Лепёшкин
приказ читал.
Вместе с матросом ушла с эсминца и Нюта.
А вечером комиссар обнаружил в своей каюте подаренные девочке
башмачки.


Глава вторая

БАШМАЧКИ

ЕЗДОВОЙ

Одна из маленьких улиц Кронштадта - Флотская. Здесь находится
прачечная и баня для моряков. Кто в среду сюда приходит, кто в пятницу,
кто по субботам. Что ни корабль, то специальный отведён день. То-то шуму
тогда на Флотской!
Сюда же возят бельё для стирки. Никогда ещё Нюта не видела столько
простыней и рубах.
Нюта живёт при прачечной. В одноэтажном кривом бараке, с окнами в
дальний двор. Виров списан сюда с эсминца. При бане и прачечной он
ездовой: бельё развезти, дров привезти, напилить, наколоть - вот и вся у
него работа.
Ездовых не один, а три. Дядя Дунай, дядя Архип и третий - Василий
Виров. Оба дяди не моряки, а солдаты Кронштадтского гарнизона. Обоим по
сорок лет. По негодности к строю оба приписаны к бане. Виров среди них -
что дуб в мелколесье. Ударит в кругляк - гудит топорище. Кобылу свою, если
та заупрямится, как телёнка, сгребёт в охапку и между дышел в момент