"Брайан Олдисс. На белой полосе" - читать интересную книгу автора

- Я замерз здесь стоять. Пойду в дом, полежу, - крикнул он Снок-Снрку
на утодианском языке. Молодой утод взглянул на Альмера и вытянул две из
своих конечностей в знак того, что понял его. Слава Богу! Даже после сорока
лет жизни и изучения утодианский язык казался Эйнсону полным загадок. Он не
был уверен в том, что не сказал: "Река холодная, и я пойду в дом, приготовлю
ее". Уловить нужный свист, изменяющий крик, было не совсем легким делом,
ведь у него только одно дыхательное горло, тогда как у Снок-Снока - восемь.
Эйнсон повернул свои костыли и вошел в дом.
- Его речь становится все менее внятной, - отметила Квекво. - Мы
потратили столько усилий, чтобы научить его говорить. Он абсолютно
несовершенный механизм, этот мэнлег. А еще, ты, может, тоже заметил, он стал
медленнее двигаться.
- Да, мам, я заметил это. Он и сам жалуется. Все чаще упоминает что-то,
что называет болью.
- С мэнлегами так сложно общаться - у них такой ограниченный запас слов
и настолько ничтожны возможности голоса, но я уловила из того, что он
пытался сказать мне как-то прошлой ночью, что, будь он утодом, ему бы сейчас
уже было под тысячу лет.
- Тогда следует ожидать, что он скоро начнет разлагаться.
- Да, и я полагаю, что грибок на его голове, начиная белеть,
подтверждает это.
Разговор шел на утодианском языке, пока Снок-Снок укладывался обратно в
восхитительную липкую грязь, напротив громадной симметричной массы,
представлявшей собой его мать. Цепляясь и облизываясь, гроги ползали по их
телам. Зловоние, поддерживаемое умеренным солнцем, стояло невероятное.
Грязевые ванны заставляли их кожу впитывать ценные масла и делали ее мягкой.
Снок-Снок Карн был уже большим утодом, рослым представителем
господствующего вида неуклюжего мира Дапдрофа. Фактически он был взрослым,
хотя еще бесполым, и своим ленивым умом на ближайшие несколько десятилетий
он представлял себя только мужчиной. Он сможет поменять пол, когда
произойдет смена солнц на орбите Дапдрофа, - подготовке к этому событию была
посвящена большая часть его продолжительного детства. Квекво была очень
хорошей матерью и воспитательницей; оказавшись изолированной от мира
благодаря общению с Эйнсоном, Квекво все свои огромные материнские усилия
положила на воспитание сына.
Вялым движением вытянувшейся конечности Снок-Снок черпнул пригоршню ила
и грязи и плюхнул себе на грудь. Затем, вспомнив об этикете, он торопливо
окатил микстурой спину матери.
- Мама, как ты думаешь, мэнлег учит эсоуд? - спросил Снок-Снок,
втягивая конечность на место, в свой мягкий бок. Мэнлегами они называли
подобных Альмеру, а эсоудом - писк, своего рода язык, используемый для
обсуждения энтропийного разрушения солнечной орбиты.
- Трудно сказать. Ты знаешь - этот языковый барьер, - сказала Квекво,
щурясь сквозь грязь. - Мы уже пытались говорить об этом, но не очень удачно.
Я еще попробую, мы должны вместе попробовать. Это может стать большим
потрясением для мэнлега, если он останется неподготовленным и неожиданно
начнет разлагаться. Но, может быть, на его планете происходит нечто
подобное?
- Ему, вероятно, недолго осталось?
Квекво не стала утруждать себя ответом. Снок-Снок улегся и начал думать