"Брайан Уилсон Олдисс. Все созданное землей" - читать интересную книгу автора

Для меня был очень важен вопрос времени. Вечерняя проверка в лагере
начиналась сразу после гудка сирены, и если к этому моменту я не вернусь,
то, во-первых, останусь без ужина, а во-вторых, окажусь в карцере.
Передо мной находились останки разбитой витрины. Дальше была темнота, в
которой угадывались груды старых вещей. Дома только казались домами - целыми
оставались лишь стены, а все, что находилось внутри, было давно разрушено.
Чувство заброшенности усиливалось от вида буйно разросшихся сорняков. Но в
этом хаосе я увидел тень более человечного образа жизни. Руины являли собой
труп города, в котором когда-то ценилась личность.
Я вылез из трактора и прошел между домами. Я узнал здание, в котором
два года назад нашел книги. В книгах я встретил слова, смысла которых не
знал: библиотека, музей, читальный зал.
За прошедшее время фасад здания обрушился, и я забрался внутрь с другой
стороны.
Краем глаза я заметил какую-то тень, мелькнувшую в проеме. Тут же на
меня набросились два человека. Грязный кулак с силой врезался в лицевое
стекло моего шлема.
Тут они разглядели на моей груди желтую звезду.
- Это всего лишь ландсмен! - разочарованно воскликнул один из
нападавших.
Они позволили мне подняться, но держали все так же крепко.
- Кто вы? - спросил я.
- Вопросы здесь задаем мы. Шагай, ландер. Старший хочет поговорить с
тобой.
Второй достал нож. Оттянув край моего комбинезона, прорезал дыру дюйма
в три. Я в ужасе схватился за края и зажал дыру, стараясь не выпустить
чистый воздух. Подобную процедуру проделывают с теми, кто вызывает
подозрение: ты слишком занят своим комбинезоном и больше ни о чем не будешь
помышлять.
Шок вызвал у меня галлюцинацию.
Незнакомцы перевели меня в другое здание, которого я раньше не видел.
Оно удивительно хорошо сохранилось. Внутри была обстановка прошлого века.
Повсюду висели картины, написанные натуральными красками, в углу стоял
большой темный музыкальный инструмент, в кадках росли настоящие деревья.
За столом сидел очень толстый человек - такого можно встретить только в
больнице. С помощью каких-то сложных инструментов он ел ярко окрашенную
старинную пищу. Когда я вошел, он отодвинул еду в сторону.
- Есть что-нибудь интересное? - спросил он.
У меня в кармане лежал рисованный портрет. Это был портрет человека,
которого я любил и который от меня зависел. Портрет являлся для меня
драгоценным символом, но самого человека, изображенного там, я не помнил.
Я судорожно сжал рисунок.
- У меня ничего нет.
Жирный усмехнулся.
- Дурак, что-нибудь у тебя должно быть. Здесь двадцатый век, а не
двадцать первый: каждый все еще владеет чем-нибудь.
Охранники вырвали мою правую руку из кармана, прижали запястье к углу
стола, и высокий с размаху рубанул ребром ладони. Боль ножницами резанула по
руке, я закричал, выронил рисунок.
Жирный подобрал его и подошел к большому баку, стоявшему у окна. Я