"Марк Алданов. Истребитель" - читать интересную книгу автора

либерализм в вопросах веры: так прежде назывались лучшие вишни, поспевавшие
к родительской субботе.
Поболтав еще немного, Пистолет передал Ивану Васильевичу приказ о
выселении. Прежде такой приказ показался бы Ивану Васильевичу большой бедой.
Теперь он и к этому отнесся почти равнодушно.
- Да в чем дело? Кто такой приезжает?
- Черчиля' ждут, дуся, - сказал Пистолет. - Черчиля. Конференция буде.
- Что же, вы мою саклю отдадите Черчилю'? - со слабой улыбкой спросил
Иван Васильевич, делая из вежливости тоже ударение на последнем слоге.
Пистолет засмеялся.
- Оце ты здорово казав! Твоя сакля, дуся, дюже гарна, буде с него,
биса, Воронцовского дворца.
- Так чем же я ему мешаю?
- Ты ему, дуся, не мешаешь, це он тоби мешае. Ты как полагаешь,
охранять Черчиля треба? Та вжеж треба. Може, где ишо тут и Хрыци
запропастылись, - сказал Пистолет и лицо его стало серьезным; он перестал
употреблять малороссийские выражения. - Приезжих из Москвы ребят надо, а? И
еще угораздило тебя, брат, поселиться у дороги на аэродром. Короче говоря, я
из уважения к тебе приехал предупредить за день. Других просто гонят в шею:
собирай, брат, свои манатки, ступай на все четыре стороны, и никаких
гвоздей.
- Я то на какую из четырех сторон пойду? - сердито спросил Иван
Васильевич. Пистолет на него посмотрел.
- Ша! - сказал он и встал из за стола. Выпятив грудь, расставив руки с
крепко сжатыми кулаками он запел: "Поедем, охотник, кататься, - Я волны
морские люблю"... Иван Васильевич соображал, у кого ему попросить
гостеприимства. "Или прямо в больницу пойти? Ни за что!".
- Найдешь, дуся, куда деться, - сказал Пистолет и налил себе в чашку
еще наливки. - Кого другого, а тебя все примут как дорогого гостя, а то и мы
шепнем, чтобы приняли как следует. Ну, Михайлову упроси, у нее славная
квартирка. Партбилет с 1919 года, активистка и завженотделом. У нее насильно
не реквизнешь. И то правда, что теперь в Ялте такая трепатня идет.
Рассказав о трепатне, выпив всю бутылку наливки, Пистолет сообщил, что
дело не в Черчиле.
- На Черчиля, ты сам понимаешь, нам с третьего этажа начихать. Лордам
по мордам! Да и кто его тронет? Ни одного живого фрица во всем Крыму нет.
Сам приезжает, вот что! Будет жить в Юсуповском дворце, - сказал он, понизив
голос и заранее наслаждаясь эффектом своих слов. Но на Ивана Васильевича
теперь и приезд самого не произвел особенного впечатления. Пистолет
огорчился и пожалел, что сказал. - Только ты, дуся, никому ни слова,
слышишь? Сам понимаешь!
- Да кому же я скажу? Трубковертам на винограде, что ли? - угрюмо
отозвался Иван Васильевич. Пистолет опять на него посмотрел, взял книгу с
дивана и пожал плечами.
- Читай, дуся, читай. Теперь тебе за это никто ничего припаять не
может, не те времена... А вообще держи ухо востро. Я тебя худому не учу, да
ты меня не очень слушаешь. Как в твоем Писании сказано: "Пискахом вам, а не
плясасте", - вставил Пистолет. - О своих же вещах не кручинься. Братва
такая, что золото им положь, и того не стащат. Им за воровство чуба
накрутят.