"Марк Александрович Алданов. Пуншевая водка (Сказка о всех пяти земных счастьях) " - читать интересную книгу автора

Когда он проснулся, была глубокая ночь. Забытая им сальная свеча дымя
догорала в подсвечнике. В кабинете было жарко и душно. Он с усилием поднялся
с дивана. Голова у него немного кружилась от угара. Приоткрыл окно, - рванул
холодный ветер и задул свечу. В кабинет проник лунный свет. Миних надел шубу
и вышел на крыльцо.
Пелым давно спал. Была совершенная тишина. Снег несло горизонтально,
ниже крыльца. Луна холодно светилась на белых крышах. Ничего не было видно,
кроме необозримых, нигде, казалось, не кончающихся снегов. - "Пелым? Какой
Пелым? Почему Пелым?" - спросил себя он, точно вчера поселился в этом
городке. Ему самому непонятно было, как случилось то, что он, сын немецкого
инженера датской службы, после долгих, шумных странствий по разным, почти
одинаково близким, почти одинаково чужим землям, оказался на вершинах власти
в России, как очутился затем в Пельше и провел здесь двадцать лет.
И все-таки этот дикий, затерявшийся в снегах городишка был теперь ему
ближе, роднее, чем Дания, чем Версаль, даже чем Петербург, - давно сам не
знал, где его настоящая родина, и кто он собственно такой: русский? немец?
датчанин? "Да, почему Пелым? До шестидесяти лет и не слыхал никогда о таком
месте, а в последние годы, еще вчера, был уверен, что здесь буду
погребен..." Невольно взглянул в сторону занесенного снегом кладбища.
"Ускользнул! Здесь лежать не буду!.. Пусть же мертвые хоронят мертвых!
Разумеется, странно, что в восемьдесят лет начинается еще какая-то новая
жизнь. Но главное - жизнь! Чтобы переменить кладбище, не стоило выходить из
могилы..."
Подумал о новом государе: что за человек? похож ли на того Петра? Будет
ли продолжать его дело, их дело? Размышляя в ссылке о прошлом, Миних открыл
причину своего величия и падения: будучи пришельцем, старался, вслед за
Петром, преобразовать чужую - все-таки чужую - страну, необозримую и
страшную, как эти сибирские снега. По крайней мере, так ему теперь казалось:
честолюбие, любовь к власти, непреклонный характер не могли объяснить в его
судьбе всего. "Главное было то, - подумал он и с неудовольствием заметил,
что размышляет о себе в прошедшем времени. - Нет, я не буду греться у печки
в Петербурге, не для этого возвращают, и тем лучше, если это им
неприятно..."
Они были враги, давно считавшие его похороненным заживо. С давно
забытой радостью он представил себе их раздражение и страх. Но тут же
подумал, что настоящие враги его почти все давно в могиле. Один Бирон где-то
доживал в глуши свою кровавую жизнь. Вспомнил их последнюю театральную
встречу на станции, холодный театральный поклон. "Неужели еще придется
встретиться и с Бироном? Как же с ним встретиться?" О других не стоило
думать: они были немногим лучше сегодняшнего осла с сувениром. "Без врагов
скучно жить, надо будет завести себе новых..."
Он так давно ушел из жизни (хоть старался за всем следить по
ведомостям), что ему трудно было себе представить новое царствование, новых
людей, новый Петербург: пелымских купцов теперь знал неизмеримо лучше, чем
нового государя или новую армию. Почти с бешенством он думал, что за эти
украденные у него, вычеркнутые из его жизни двадцать лет мог бы, находясь у
власти, перевернуть Россию! Думал, что все-таки еще не поздно, что на месте
быстро во всем разберется, что будет дальше, до конца, до последней минуты,
делать свое дело. И еще о многом другом думал граф Миних, глядя в ту ночь с
крыльца на спящий под снегом, забытый Богом Пелым... Метель уже неслась выше