"Марк Александрович Алданов. Пуншевая водка (Сказка о всех пяти земных счастьях) " - читать интересную книгу автора

уровня крыльца. В шалаше вогул, почувствовавший во сне наступление снежной
бури, проснулся, вскочил, чтобы помолиться Воршуду о своей несчастной,
превратившейся в лихорадку, сестре, и спросонья, с ужасом, красными от
скипидара глазами уставился на освещенную луной огромную фигуру, точно
всплывавшую из снежного вихря.

VIII

Над Петербургом стояла волшебная белая ночь. В саду при особняке на
Мойке пышно цвела сирень, еще доцветала черемуха, и смешанный аромат их, ни
с чем несравнимый по прелести, изнурял жильцов дома, вызывая головную боль и
бессонницу. Профессор Ломоносов давно перешел из спальной в небольшую
комнату рядом с кабинетом. Но и там спал очень плохо. Было жарко и душно,
сладкий запах его преследовал. Давала себя чувствовать и боль в ногах,
оставшаяся от недавней тяжкой болезни, - не надеялся было выздороветь. Он
долго ворочался на диване, вставал, подходил, морщась от боли, к окну,
садился там с книгой, - читать можно было без свечи, единственное в мире
волшебство, - но не читал и, посидев, снова возвращался на диван. Эта
ноющая, тупая, нудная боль одинаково мешала и сну, и работе. Вернувшись в
пятый или шестой раз, решил больше не вставать: все равно. Кроме боли и
духоты, мешало заснуть то обилие мыслей, которое составляло и радость, и
гордость, и несчастье его жизни, - об этом когда-то стихи написал:

Так я в сей бездне углублен,
Теряюсь, мысльми утомлен...

Теперь все почти мысли, даже сулившие новую славу, были густо окрашены
в черный цвет: поздно, едва ли что удастся довести до конца. После болезни
стало ясно, что на долгий век рассчитывать нечего. Он старался не думать о
смерти и действительно думал о ней не много, а когда думал, то чувствовал не
страх и не отчаяние, а раздражение, решимость и торопливость: кому-то не
поддаться и спешить, - главное спешить, как перед отпуском, когда непременно
накапливаются важные срочные дела. В последнее время люди, с которыми
проходила его жизнь, стали умирать как будто уж очень часто, и он всякий раз
испытывал то же чувство: скорей похоронить, не думать - и торопиться:
отрывают от важного дела.
В эту ночь он, замученный непрекращающейся болью, почувствовал, что
окончательный отпуск близок. Мозговая машина, крепко заведенная с вечера, не
могла и не хотела остановиться. Мысли вертелись беспорядочно, им не было
конца. Нужно закончить работу над катадиоптрической трубой об одном
зеркале, - заодно вспомнил и о своей старой ночезрительной трубе, и над ней
надо бы еще поработать. Следовало непременно улучшить и анемометр,
указывающий скорость и сторону ветра. Недокончен был план исследования
вязкости жидких материй по числу капель. Хотел бы довести до конца
рассуждения о происхождении кометовых хвостов, об электрических воздушных
явлениях, о выходе каменного угля из торфяников, о причинах северного
сияния, о кристаллах, о подземном огне, о натуре цветов, о произведении
теплоты. Опять подумал, что огонь Аристотельской или, как говорили новые
ученые, теплотворная материя, скитающаяся без малейшей причины из тела в
тело, один только вымысел: на самом же деле теплота есть коловратное