"Марк Александрович Алданов. Пуншевая водка (Сказка о всех пяти земных счастьях) " - читать интересную книгу автора

В тот же день, в точно указанное время, он появился во дворце на
приеме. Царская чета еще не выходила. Залы были уже полны. Не успел он
подняться до средины парадной лестницы, как по всем залам пронеслось
известие, что во дворце граф Букгардт Миних! В комнатах, в которых до выхода
втихомолку шла игра с негласного разрешения императора, люди побросали
карты. Залы, расположенные вдали от лестницы, опустели. Толпа хлынула в
первую залу. Его окружили люди, в громадном большинстве незнакомые. Новые
сановники подходили и почтительно представлялись. Несколько человек,
оставшихся от тех времен, горячо пожимали ему руки. Миниха засыпали лестью,
приглашениями, знаками внимания. Он был со всеми сдержанно любезен, говорил
мало, вообще принял такой тон. точно никогда не покидал дворца, а со старыми
знакомыми здоровался так, будто расстался с ними вчера.
Ему не очень понравился характер этой общей любезности: по-видимому, к
нему относились как к диковинке, как к редкой игре природы, почти как к
существу из кунсткамеры. В самом деле, никто не мог думать, что снова
окажется в столице этот человек, заживо погребенный в Пелымской могиле. Он
был стар, но для эффекта люди еще прибавляли ему возраста, удивлялись его
необыкновенной крепости, словно ему полагалось быть развалиной, и как будто
восторгались тем, что он еще не вполне развалился. До него то и дело
доносился из раззолоченной толпы шепот: "Истинное диво!.. Ведь в какой
находится старости!.. Да ведь и жизнь какая была!.."
Вдруг окружавшая его толпа расступилась, и по ней пробежал легкий гул.
Он оглянулся и шагах в десяти от себя увидел - Бирона! Оба они тотчас узнали
друг друга. На мгновенье оба застыли. Миних знал, что герцог в
Санкт-Петербурге, но почему-то не подумал, что он может быть на приеме во
дворце. Наступила совершенная тишина. Все смотрели на них, затаив дыханье.
Они холодно раскланялись, как на станции, тогда, двадцать лет тому назад, и
тотчас отвернулись - "Нет, право, в Пелыме было очень хорошо", - улыбаясь,
сказал Миних одному из старых вельмож двора Анны Иоанновны. Бирон тотчас
оживленно заговорил по-немецки с другим стариком. Придворные, радостно
взволнованные произошедшей на их глазах исторической сценой, переглядывались
с многозначительными улыбками.
Кто-то чрезмерно громким голосом пригласил всех перейти в голубую залу:
ее величество выходит из своих покоев. Миних неторопливо, не оглядываясь,
пошел туда, куда звали. К его удивлению, в голубую залу перешли только
немногие придворные. Удивило его и то, что государыня выходит одна, отдельно
от царя. Да собственно и выхода никакого не было. Без всякого церемониала,
без свиты, в залу вошла невысокая миловидная дама в траурном платье. "Это
что ж, траур по Елизавете Петровне? Почему же она одна в трауре?" - с
недоумением спросил себя Миних. Ему показалось, что немногочисленные
придворные склонились в поклоне не очень почтительно, совсем не так, как в
его время кланялись Анне Иоанновне. Некоторые незаметно исчезли из голубого
зала.
Императрица Екатерина Алексеевна очень ему понравилась и по внешности,
и по манере. Неизвестный Миниху придворный, объявивший об ее выходе,
представил царице фельдмаршала. Она удивленно на него взглянула: очевидно,
не знала, что он в столице, и заговорила с ним чрезвычайно любезно (говорила
по-русски с сильным немецким акцентом и неправильно). Упомянула о прошлом
графа, назвав его победу при Ставучанах: помнила даже это трудное название,
и это было ему приятно. Он выразил удивление: битва при Ставучанах, ведь это