"Марк Александрович Алданов. Бегство (Трилогия #2) " - читать интересную книгу автора

что-то еще, с новой строки, буквами поменьше.
- Этот предизиум я надеюсь как-нибудь заполучить в свою коллекцию. Для
нашего будущего Carnavalet*.
______________
* карнавал (ит.)

- Так у них все... Какой-то сплошной предизиум! - сказал князь. - Но
чего нам будет стоить этот опытов живом теле страны!
- Господа, ради Бога! Мы изнемогаем.
- Полцарства за стул.
- Сейчас, сейчас, теперь уже два шага.


В комнате Фомина все было в образцовом порядке. За ширмами стояла
постель. На столе были аккуратно разложены книги, портфели, папки. Уютно
горела под абажуром маленькая лампа на столе.
- Ах, как у вас хорошо!
- Первая жилая комната.
- Душой отдыхаешь после этих зал, от которых отлетела жизнь, -
подтвердил Березин.
- Ужасно мило, не уйду от вас! - воскликнула Сонечка, падая в мягкое
кресло. - Нет, просто прелесть. Кто это, Платон Михайлович? - спросила она,
показывая на стоявший на столе портрет старой дамы.
- Это моя покойная мать.
- Красивая какая... Как ее звали?
- Анастасия Михайловна.
- А девичья фамилия?
- Она была рожденная Иванчук. Ее прадед был известным сановником,
сподвижником Александра Первого... Господа, вы меня извините, я скроюсь за
ширмы и приведу себя в надлежащий вид.
- То есть, что это значит? Смокинг, что ли, напялите или фрак?
- Напялю, как вы изволите выражаться, князь, самый старый довоенный
пиджачишко.
- А ведь, правда, на танцульку надо одеться возможно демократичнее.
- Ну да, я демократически и оделась, - сказала Муся, - взяла у мамы
старую каракулевую кофту.
- Я тоже, разумеется... Я в блузке и в шерстяных чулках! - стыдливо
смеясь, пояснила князю Глафира Генриховна. "Какой ужас: она - и шерстяные
чулки!" - с раздражением подумала Муся.
Горенский за письменным столом начертил на клочке бумаги план западного
фронта. Он доказывал Никонову и Березину, что союзные армии находятся в
западне.
- Очень боюсь, что к лету англичане будут сброшены в море, - горячо
говорил князь, тыча карандашом в бумажку. - Здесь у них смычка, и удар
Людендорфа, бесспорно, будет направлен в этот узел, скорее всего с диверсией
у Реймса...
- Ничто. Нивелль подведет какую-нибудь контрмину. Я его знаю!
- Какой Нивелль? Нивелль давно уволен!
- Что вы говорите? Ну, так другой гениальный генерал, - согласился
Никонов. - Не наша с вами печаль, а вот мне бы хозяйке за квартиру