"Святослав Аладырев "Извек" (Княжье похмелье) [F]" - читать интересную книгу автора

вольный люд, обремененный корзинами, лукошками и кузовками. Обдавая идущих
облаками пыли, гремели подводы с мелкой дичью, лесным зверем и бочками
солений. Ворон, фыркая, воротил морду от поднятых серых клубов, а Извек
исподлобья наблюдал за ползущим в Киев изобилием. С детства не помнил
такой тризны, какая готовилась по Рагдаю.
Владимир щедрился, не упуская случая выказать свое величие. Второй день,
во дворе детинца и на улице у ворот, суетились плотники. С утра до вечера
коцали вострыми топорами, налаживая столы, лавки, подсобные настилы. Везде
громоздились поленницы с сухими березовыми дровами, чернели выпуклые бока
котлов, плоские днища жаровен и растопыренные рогатки вертелов. Народ
чесал загривки, восторженно переглядывался, дивясь невиданному размаху.
Извек же предпочел уехать раньше. Уж больно не по душе была вся эта
история с возвращением цареградского щита и появлением нового доверенного
князя, известного ушкуйника Залешанина. Самым же скверным было бесследное
исчезновение Рагдая, с которым съедена не одна пригоршня соли.
Дорога за городом постепенно пустела, вытягиваясь вдоль высокого берега
Днепра. Ворон повел ухом, всхрапнул, поворотил морду в сторону реки.
Сотник проследил за взглядом, заметил на краю обрыва одинокую женскую
фигурку. Брови двинулись к переносице, узнал Ясну, суженую Рагдая. Не веря
в гибель любимого, безутешная все приходила на обрыв. Подолгу стояла,
обратив взор на противоположный берег, где жених принял последний бой.
Сотник натянул повод, постоял раздумывая, все же решившись, направил коня
к ней. Попытался подобрать слова, но в голове все путалось, казалось
лишним и не в кон. Сердце бухало тяжело, будто перед боем. Успел подумать,
что зря свернул с дороги, но Ворон замедлил шаг и, остановившись в пяти
шагах, звякнул удилами.
Ясна вздрогнула, медленно, будто во сне, обернулась. Глаза остановились в
траве под копытами Ворона. Сотник спешился, тихо проговорил:
- Здравствуй, Светлая.
Ресницы Ясны дрогнули, но опущенные долу очи не поднялись.
- Исполать, Извекушко. И тебе, и красавцу твоему, длинноухому. Все в
разъездах?
- В них, разума, где ж еще...
Ясна еле заметно кивнула.
- Благодарень, что пришел утешить. Да у самого, небось, на сердце, не
скоморошно.
Она замолчала, отвернувшись к Днепру. Извек тоже глянул на далекий,
поросший березками берег, заговорил:
- Ты бы... не убивалась так. Родом великим всем завещано жить. А ты себя
горем со свету изводишь. Вон уж, тропку по стерне пробила. Можно ль так...

Движение тонкой руки прервало сбивчивую речь на полуслове.
- Обещала, что буду ждать на берегу. - тихо обронила Ясна. - Буду ждать.
Езжай.
Сотник почувствовал, что в глазах защипало, будто бросили горсть песка.
Молча кивнул, зачем-то долго поправлял стремя. Уже в седле, открыл было
рот, но спохватился, что любое прощальное пожелание будет не к месту,
молча потянул повод.
- Береги себя, Извекушко... - донеслось вслед.
Сотник оглянулся, увидел огромные выплаканные глаза. Волна скорби едва не