"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

Стрелковый взвод лейтенанта Зипунова готовился к отвлекающей атаке, в
сторону от маршрута движения разведчиков, если противник вдруг проявит
активность на их пути. Снайпер Бозарбаев с двумя учениками выдвинулся в
"секреты". Их задачей было встретить прицельным огнем вражескую группу
преследования в случае, если она выползет в "ничейную" полосу, чтобы
отбить захваченного разведчиками "языка". И наконец, в расположении
Гамильтона находился наблюдатель артиллерийского полка дивизии, готовый
вызвать огонь в любой указанный начальником разведки квадрат.
Охрименко и Тимохина инструктировали все по очереди: Гамильтон,
саперы, пулеметчики, командир роты, Папа Шнитов и даже артиллерийский
наблюдатель. Предусмотрено было как будто бы все. Непредвиденной оказалась
только одна маленькая деталь. Но как это часто бывает, именно она, эта
одна-единственная непродуманная мелочь, сорвала успех всей операции.
Охрименко и Тимохин благополучно пробрались в расположение противника
и возвратились обратно с "языком". На обратном пути Тимохин, прикрывавший
отход, был ранен в бедро. Охрименко один волок по снегу связанного
немецкого офицера с кляпом во рту. Бозарбаев и два других снайпера
поддержали Тимохина метким огнем, а потом помогли ему добраться до нашей
траншеи. Операция прошла на редкость удачно. Начальник разведки, командир
роты и Папа Шнитов горячо поздравляли Охрименко и раненого Тимохина,
которому предстояла эвакуация в медсанбат. Однако ликование, охватившее
всех при успешном завершении столь значительной операции, было
преждевременным. Когда немца развязали и вынули у него изо рта кляп,
выяснилось, что он мертв. Могучий Охрименко задушил его, сам того не
заметив, пока волок по снегу, обхватив за шею.
Безмолвный "язык" оказался обер-лейтенантом полка, который
противостоял на данном участке нашим частям. Было ясно, что он мог бы о
многом рассказать командованию армии.
Капитан Зуев, уже успевший сообщить "наверх", что разведка
возвратилась с "подарком", был вне себя от досады и ярости. Николай
Максимилианович сокрушенно повторял: "Нонсенс! Не нахожу другого слова.
Самый настоящий нонсенс!"
Больше всех страдал Охрименко. Он стоял перед командиром роты,
опустив голову, и тихим голосом просил:
- Надышлить мене ще раз. Иншого фриця пиймаю - ще кращего, ниж цей.
- Еще краше? - кричал капитан Зуев. - Теперь, значит, голову
оторвешь, так, что ли?
- Ни! Як ридну маты, як свою наречену, як свою коханну, буду його
оберегаты!
Папа Шнитов понемногу успокоил капитана и незадачливого разведчика.
- В конце концов, Охрименко все-таки совершил подвиг - пробрался в
тыл врага и уничтожил фашистского офицера, - рассудил он. - А свою ошибку
пусть сам и исправляет.
Николай Максимилианович с ним согласился, добавив, что выполнение
задания командования отменить нельзя, что добывать "языка" придется и что
Охрименко несомненно лучше других подготовлен к повторному поиску.
Всплыло соображение, сыгравшее роль еще при первом отборе
исполнителей задания. К удивлению самого Охрименко, Николай
Максимилианович обнаружил у него тогда отличное немецкое произношение.
"Як же так? Я же знаю всього два слова з нимецькой мовы: "Хенде