"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

сделать привал.
- Ну что ж, недолго можно и передохнуть, - согласился Шведов. Он
уселся на край кювета и закурил.
Солнце припекало. Я снял тужурку, постелил ее возле кювета в высокой
траве и раскинулся расслабленно, свободно. Хорошо! И то, что солнышко
греет. И то, что небо синее, а облака белые, - все это хорошо. И то, что
кругом зудят и верещат всевозможные букашки и жучки, тоже хорошо. И даже
то, что мухи и всякие кусачие мошки садятся на лицо, на руки, кусают ноги
через носки, - даже это хорошо. Потому что все так было и раньше, до
войны. И небо, и облака, и кусачие мошки. Можно закрыть глаза и
представить себе, хотя бы на минутку, что никакой войны и нет...
- Ты что, Саня, заснул, что ли?
- Нет, не сплю. Тишины немного выдалось. Послушать хочется.
- Ишь ты, чего захотел! Теперь тишины долго не будет.
- Андрей, а мы все-таки где находимся? В тылу или на передовой?
- Если скажу, что в тылу, тебе легче будет?
- Просто чтоб знать.
- Толком не поймешь, что и делается. На слух трудно разобраться.
Только сдается мне, что бой идет не у железной дороги, не по параллели
этому шоссе... Вот прислушайся: вроде бы тише стало, вроде бы бой позади
остался...
Я вспомнил, что в начале нашего пути шум боя слева от нас слышался
очень явственно. Теперь гул и в самом деле стал глуше.
- А что это значит, Андрей?
- Это значит, что немцы в данный момент рвутся не сюда, не к заливу,
а наступают вдоль железной дороги. Прямиком к Ленинграду. Пока у них
надежда есть с ходу пробиться в город, они все силы стянули туда, к
Урицку. Так что мы с тобой сейчас как бы на фланге немецких войск.
Шведов погасил о подошву окурок и встал.
- Пошли, Саня. Засиделись мы с тобой.
Я поднялся, надел тужурку, подхватил чемодан, и мы зашагали.
Каждый раз, когда мы проходили мимо пустого трамвая, я с любопытством
его оглядывал в надежде найти что-нибудь знакомое, подтверждающее, что
именно в этом самом вагоне я когда-нибудь ездил. Получалось, что такие
признаки есть у всех вагонов. В одном случае это растрескавшийся угол
стекла, зажатый между круглыми фанерками. В другом - чуть покривившийся
поручень... Особенно родной и знакомой была "колбаса", свисавшая позади
вторых вагонов. Казалось, что на каждой из них я хоть раз да прокатился.
Мне захотелось войти в какой-нибудь вагон и осуществить ни разу не
сбывшееся желание детства - сесть на круглое вращающееся сиденье вожатого
и повернуть тяжелую ручку с деревянной головкой. Трамвай двинется... Еще
рывок ручкой, еще и еще... Скорость...
Рывок обратно - скорость снимается, остается инерция. Легкий поворот
другой, маленькой ручкой из светло-желтой меди. Она напоминает гаечный
ключ. Это тормоз. Шипение. Остановка. Сколько раз наблюдал я это, стоя за
плечом вожатого...
Надо попробовать. Я поставил чемодан на заднюю площадку моторного
вагона и поднялся на нее сам. В трамвае знакомо пахло трамваем. Этот
особенный запах я знал с детства. В отличие от автобусов, пропитанных
резким запахом бензина, в трамваях уютно пахнет смешанным запахом