"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

сидит, Адамович Михаил. Он лучше меня все знает. Мы вместе готовились. Он
мне помогал. А теперь он так из-за меня переволновался, что не сумеет
ничего сказать...
- Понимаю, голубчик, понимаю... - сказал Василий Васильевич. -
Подойдите же сюда и, пожалуйста, успокойтесь, - улыбнулся он Адамовичу.
Мишка Адамович, высокий, упитанный, пожал плечами, поправил черные
волосы, лежащие на пробор, сгреб со стола свои бумажки и подошел к
академику.
- Благодарю вас, голубчик, за то, что вы отлично подготовили вашего
товарища. К сожалению, я не могу поставить вам более высокую оценку, чем
ему: у нас ведь всего пять баллов... Давайте же оба ваши матрикулы...
Вот какие бывают номера! И все только из-за этой пресловутой тройки.
Только из-за этого. Ей-богу! Вообще-то, мы учимся совсем неплохо. Предмет
свой любим! Недавно в общежитии возникла дискуссия между нашими ребятами -
историками и филологами - на тему, что важнее - история или литература.
Чуть до драки не дошло!.. Говорят, такого интереса к исторической науке
никогда еще не было. Оно и понятно: нас не было! Точно, точно! Наш курс на
истфаке самый большой - триста человек. Таких наборов еще не бывало!..
Словом, не такие уж мы плохие, как о нас иногда говорят преподаватели...
Ну что ж, пора идти отвечать.
Я не успел поднять руку, как дверь растворилась и в нее просунулась
голова того самого Яшки Гривца.
- Ребята! - крикнул он, как-то по-особенному тараща глаза. Война!
Мы дружно рассмеялись, а доцент Родин сердито закричал:
- Закройте дверь, Гривец! Такие глупые шутки не помогут вашим
дружкам. Я их насквозь вижу - настолько они пусты от каких-либо знаний!
- Не хотите - не надо, - сказал Гривец. Он закрыл дверь и затопал по
коридору.
- Черт знает что! - проворчал Родин. - Сипенко, хватит списывать!
Идите отвечать!..
Гривцу, конечно, никто не поверил. Да и с чего, собственно, было
верить? Всякие разговоры о том, что война близко, вообще-то идут. Но ведь
слово "близко" как раз и означает, что еще не сейчас, а где-то в будущем.
Иначе говоря, близко - это еще далеко. В диалектике я все-таки
навострился! Да и мало ли что говорят. Как раз вчера вечером я раздобыл
билет в лекторий, на лекцию международника Храброжинского. Ради того,
чтобы его послушать, я пожертвовал последним вечером перед экзаменом.
Храброжинский как дважды два доказал, что война с Германией в
ближайшее время никак не возможна. И все-таки, если бы с известием о войне
прибежал кто-нибудь другой, ему, может быть, и поверили бы. С таким делом
не шутят. Но Гривцу не поверили...
Благодаря этому довоенный период затянулся в нашей аудитории еще
минут на пять. Мишка Сипенко, голубоглазый, светловолосый крепыш, поднялся
с места. Как сейчас помню: шел он к столу, за которым уже уселся доцент
Родин, медленным шагом, будто навстречу судьбе. На половине пути он
обернулся к нам. Его улыбка, казалось, говорила: не поминайте лихом, если
что. Этим "если что" все еще оставалась пресловутая тройка, хотя только
что прозвучало такое страшное слово - ВОЙНА.
А потом война ворвалась в наш истфаковский коридор топотом ног,
громом дверей, многоголосым говором, выкриками. Вскочили с мест и мы.