"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

спорившие, при виде меня рассмеялись.
- Тебя бы в кинохронику заснять, - сказал Андрей.
- И Гитлеру показать, вот бы испугался! - поддержал Кратов.
Оба снова рассмеялись, и это было на пользу. Смех успокоил их.
Оказывается, матрос хотел пристрелить раненого немецкого унтер-офицера и
разбить прикладом полевой телефон, стоявший на скамье. Шведов удержал его.
Я огляделся.
Немец лежит на животе в проходе между скамьями. Пол засыпан стеклами
и щепой. На скамье - телефон. Он в футляре из темно-коричневой пластмассы.
Тут же разостлана карта. На противоположной скамье - карабин. Вероятно,
тот самый, из которого фашист бил по нам со Шведовым, когда мы отбегали к
буграм.
И телефон, и унтер-офицер, каждый по-своему, живы. Они тянутся друг к
другу. Телефон то и дело издает зуммер. Немец приподнимает голову и тянет
кверху руку, стараясь достать аппарат. Он слеп. Нас не видит. А может
быть, и не слышит.
- Это же он, наблюдатель, гад, - хрипло говорит Кратов. - Сколько он
наших людей загубил через этот телефон!
- Про это мы больше тебя знаем, - отвечает Андрей.
- Вот и надо его, гада, докончить. Из мести!.. А кроме того, из
жалости. Мучается ведь, - настаивает матрос.
- Тоже мне месть - добивать слепого и умирающего, - возражает
Шведов. - А жалость сдай в каптерку на хранение. О пользе надо думать.
Пока немец жив, он для нас "язык". Слышите, слово какое-то повторяет.
Может быть, это позывной его дивизиона. Прислушайся, Саня!
Я присел возле немца.
- Mutti, - шептал он, - Mutti...
- Насчет мути какой-то брешет, - перевел Кратов.
- "Мутти" значит "мамочка", - сказал я.
- Ага! - воскликнул Кратов. - Мамочку теперь вспомнил, фашист! Все
они скоро мамочек вспомнят, раз под Кронштадтом да под Питером оказались.
- Поговори с ним, Саня. Умно поговори, - сказал Шведов. - А ты,
Павел, помолчи.
- А про что говорить?
- Сознание у него мутное. Русскую речь слышит, а никак не
реагирует, - пояснил Андрей. - Попробуй поговорить с ним как немец.
- Как фриц с фрицем, - усмехнулся Кратов. - Валяй. А мы послушаем.
- Постарайся хотя бы узнать, - продолжал Шведов, - где стоят его
батареи.
Я потормошил немца за плечо. Он застонал.
- Wer ist da? (Кто здесь?) - спросил он слабым голосом. - Wer ist
doch da? Ich hore nichtz... (Кто же все-таки здесь? Я ничего не слышу...)
Я раскрыл солдатскую книжку убитого пехотинца и ответил:
- Ich bin Jefreiter Rudi Kastler. Ich will dir helfen. (Я ефрейтор
Руди Кестлер. Я хочу тебе помочь.)
- Mir kann man schon nicht helfen. Ich nis Helmut Raabe. Mutti,
Mutti... mir ist so weh... (Мне уже нельзя помочь. Меня звали Хельмут
Раабе. Мамочка, мамочка... мне так плохо...)
С этими словами немец снова потянулся вверх, к скамейке, но тут же
сник и замолк. Я еще раз потормошил его, но он больше не откликался.