"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

тыл, несли в плащ-палатке кучу трофейного оружия. Вид у меня был явно
странный: красноармейская каска, ранец, гражданская тужурка, гражданский
костюм, полуботинки... Конечно, все это, вместе взятое, наводило на
подозрения. Да и рассказ мой, конечно же, был необычен. Я ведь сам подумал
там, возле трубы: рассказать кому-нибудь про наш бой и разговор с немцами
по телефону - не поверят. Вот и не верят...
Будяков придвинул ко мне листы протокола.
- Прочтешь - в конце напишешь: "Протокол с моих слов записан
правильно и мною прочитан". И подпись поставишь.
Протокол действительно был написан с моих слов. Никаких обстоятельств
Будяков от себя не выдумал. Тем не менее смысл написанного Будяковым
определялся предвзятым убеждением, что мы с Андреем трусы, дезертиры и
изменники. Созданию именно этого впечатления способствовали и сами вопросы
Будякова, и какой-то особенный стиль изложения:
"Вопрос. Кто провожал вас в дорогу дома и что вам заявили на
прощание?
Ответ. Меня провожала мать. На прощание она мне заявила: "Береги
себя, сынок".
Вопрос. Старались ли вы следовать подобным указаниям, полученным от
матери непосредственно перед отправкой на фронт?
Ответ. Да, старался.
Вопрос. Что именно предпринималось вами лично, а также по наущению
задержанного вместе с вами Шведова в целях самосохранения?.."
Фигурировал и такой вопрос: "Не был ли Шведов во время его разведки в
сторону Стрельны захвачен немцами и завербован для проведения подрывных
действий против Красной Армии?"
Поскольку я в разведку вместе с Андреем не ходил, мой ответ был
записан так: "О факте вербовки Шведова немецкой разведкой мне ничего не
известно".
Мой разговор с вражеским артиллеристом излагался таким образом:
"Вопрос. С какой целью вы сняли трубку с немецко-фашистского аппарата
и вступили в связь с немецким командованием?
Ответ. На этот вопрос дать определенный ответ не могу.
Вопрос. Ваше молчание свидетельствует о том, что вы вступили в
переговоры с немецким офицером с изменническими намерениями в отношении
Красной Армии. Отвечайте: так это или нет?
Ответ. Этого я не подтверждаю.
Вопрос. Чем вы можете доказать, что у вас не было таких намерений?
Ответ. Тем, что я снабдил немцев дезинформацией, что привело к налету
их артиллерии на пустое место.
Вопрос. Вам понятно, что проверить это ваше утверждение в настоящий
момент не представляется возможным?
Ответ. Это мне понятно.
Вопрос. Не потому ли вы даете следствию неправдоподобные показания в
расчете на невозможность их проверить?
Ответ. Я лично считаю свои показания правдивыми".
Заканчивался протокол вполне четко и ясно:
"Вопрос. Признаете ли вы себя виновным в том, что, имея предписание
явиться в часть, вы самовольно, под влиянием старшего сержанта Шведова,
повернули назад, в тыл, а также в том, что по личной инициативе, без