"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

размещавшихся в красном уголке мясокомбината. К нам в течение всего
следующего дня он не заходил. Никто бы теперь не помешал нам развлечься во
время работы доброй шуткой. Но в этот день мы не шутили. Сидели серьезные
и молча работали. После обеда почти все вернулись в комнату. Без особого
интереса послушали патефон... Вдруг с лестницы послышался топот. В дверях
показался запыхавшийся Зотов.
- Братцы! - закричал он с порога. - За мной! Скорее! Только тихо!
Тихо!
Мы спустились на улицу и подошли вслед за Зотовым к другому концу
дома.
В красном уголке, спиной к раскрытому окну, сидел майор Вахмитоненко.
Он сидел возле дребезжащего, вконец расстроенного пианино и упорно пытался
подобрать одним пальцем знакомую мелодию - "Тучи над городом встали...".


РОКОВАЯ ОШИБКА

Как-то раз - дело было летом 1942 года - дали нам на завтрак в
офицерской столовой укрепрайона овсяную кашу. Овес был неободранным,
поэтому острые шелушки и "усики" обдирали горло. Кто-то свою порцию съел,
кто-то, отпробовав каши, отодвинул тарелку и пошел за чаем к пузатому
чайнику, стоявшему на столике у входа.
На обед нам дали суп из того же овса, на второе - овсяные котлеты, а
на ужин - из такого же овса пудинг.
На другое утро овсяный пудинг был приготовлен на завтрак. На обед нам
сварили суп с овсяными фрикадельками, на второе дали овсяную кашу, на
ужин - овсяные котлеты.
На третий день, направляясь в столовую, офицеры спрашивали друг
друга: "Неужели опять овсом угощать будут?!" Оказалось, что день опять
начинался с овса. Последним в тот день в столовую пришел капитан - начхим
укрепрайона. Войдя в дверь, он, вместо того чтобы с нами поздороваться,
громко заржал. Все рассмеялись.
Вообще-то, на нашем Ленинградском фронте насчет еды привередничать не
привыкли. Слишком памятна была первая блокадная зима, когда и на фронте
паек был куда как скуден. Сухарей и то не хватало. Но ведь тогда, зимой,
по ледовой Дороге жизни подвезли немало продовольствия для осажденных
ленинградцев. А весной и летом продукты стали регулярно доставлять по
Ладоге на баржах и кораблях. Паек, положенный бойцам и офицерам, выдавали
по полной норме, как на Большой земле. А тут вдруг один овес... Мы не
могли понять: в чем же дело?
Тем более что некоторые наши офицеры побывали у соседей - у
пехотинцев, танкистов, артиллеристов - и убедились, что везде кормят
хорошо. Да и в наших же собственных артиллерийско-пулеметных батальонах,
или, как их называли, артпульбатах, на полевых кухнях варили мясные супы с
разными крупами, делали на второе котлеты с макаронами, а то и гуляш. И
каши были хорошие - пшенная, манная, иногда гречневая, да и та же овсянка,
но вполне съедобная. А на нашу кухню, как объяснил нам повар, ничего,
кроме овса, не завезли. Кончилось все это тем, что группа офицеров
отправилась к полковнику - коменданту укрепрайона - с жалобой на нашу
интендантскую службу.