"Рюноскэ Акутагава. О-Гин" - читать интересную книгу автора

о-Гин. Случалось, что о-Гин видела, как Сан-Дзеан Батиста протягивает ей в
обеих руках пригоршни акрид, говоря: "Ешь". Случалось, что она видела, как
архангел Габуриэру [архангел Гавриил], сложив свои белые крылья,
предлагает ей воду в красивой золотой чаше.
Так как наместник, конечно, не знал святого учения, не знал и учения
Будды, он никак не мог уразуметь; почему заключенные так упорствуют. Он
даже подумывал, не сошли ли все трое с ума. Когда же он понял, что они не
сумасшедшие, они стали казаться ему не то исполинскими удавами, не то
единорогами, во всяком случае - зверями, не имеющими ничего общего с
человеческим родом. Оставить таких зверей живыми не только противоречило
бы законам, но грозило бы спокойствию всей страны. Протомив заключенных в
темнице месяц, он наконец решил сжечь их. (По правде говоря, наместник,
как и все обыкновенные люди, почти не думал о том, грозит ли их
существование спокойствию страны: во-первых, имелись законы, во-вторых,
имелась мораль народа, поэтому не стоило над этим особо задумываться.)
Даже по пути к месту казни на краю деревни трое верующих, во главе с
Дзеаном-Магосити, не обнаруживали никаких признаков страха. Местом казни
был избран каменистый пустырь рядом с кладбищем. Их привели туда,
прочитали им, в чем состоят их преступления, и привязали к толстым
четырехугольным столбам. Затем столбы укрепили в середине пустыря,
поставив справа Дзеанну-о-Суми, в середине Дзеана-Магосити и слева
Марию-о-Гин. О-Суми от продолжительных пыток казалась постаревшей. И у
Магосити на заросших щеках не было ни кровинки. А о-Гин? О-Гин по
сравнению с ними обоими не так уж сильно изменилась. Но у всех троих,
стоявших на хворосте, лица были спокойны.
Вокруг места казни давно уже собралась толпа зевак. А там, позади
зрителей, несколько кладбищенских сосен распростерли в небе свои ветви,
похожие на священные балдахины.
Когда все приготовления были окончены, один из стражей торжественно
выступил вперед, стал перед приговоренными и сказал, что им дается время
одуматься и отречься от святого учения.
- Подумайте хорошенько, если отречетесь от святого учения, веревки
сейчас же развяжут.
Но приговоренные не отвечали. Они смотрели в высокое небо, и на губах у
них даже блуждала улыбка.
И наступила небывалая тишина. Не только стражи, но даже зрители затихли
в эти минуты. Глаза всех, не мигая, устремились на лица приговоренных. Но
не от волнения все затаили дыхание. Зрители ждали, что вот-вот загорится
огонь, а стражам так наскучило ждать казни, что даже не хотелось
разговаривать.
И вдруг все присутствующие отчетливо услышали:
- Я отрекаюсь от святого учения.
Голос принадлежал о-Гин.
Зрители зашумели. Но гул голосов сразу же опять сменился тишиной.
Магосити, обернувшись к о-Гин, горестно произнес угасающим голосом:
- О-Гин! Тебя завлек дьявол! Если ты еще каплю потерпишь, ты узришь лик
господа.
Не успел он договорить, как, собрав последние силы, словно издалека,
подала голос о-Суми:
- О-Гин! О-Гин! В тебя вселился дьявол! Молись!