"Рюноскэ Акутагава. Подкидыш" - читать интересную книгу автора

любви - значит воздавать благодарность будде. Но дни проповедей проходили
один за другим, а не находилось никого, кто бы явился сам и назвался отцом
или матерью подкидыша. Впрочем, нет, один раз, когда Юноскэ было три года,
случилось, что пришла сильно набеленная женщина, заявившая, что она его
мать. Но она, по-видимому, замышляла использовать подкидыша для недоброго
дела. И так как тщательные расспросы обнаружили, что женщина эта внушает
подозрения, вспыльчивый настоятель жестоко ее выругал и, чуть не пустив в
ход кулаки, тут же выгнал вон.
И вот настала зима двадцать седьмого года Мэйдзи, когда пошли усиленные
слухи о японо-китайской войне; шестнадцатого числа в обычный день
проповеди, когда настоятель вернулся в свою келью, вслед за ним вошла
изящная женщина лет тридцати четырех - тридцати пяти. В келье возле очага,
на котором стоял котел, Юноскэ чистил мандарин. Увидев его, женщина без
всяких приготовлений протянула к настоятелю просительно сложенные руки и,
подавляя дрожь в голосе, решительно сказала: "Я мать этого ребенка".
Настоятель, естественно, изумленный, некоторое время не в силах был даже с
ней поздороваться. Но женщина, не обращая на него внимания, уставившись
глазами в циновку на полу, словно затвердив наизусть, - хотя ее душевное
волнение отражалось во всем ее облике, - вежливо и обстоятельно выражала
благодарность за воспитание ребенка до того дня.
Так это продолжалось некоторое время, пока настоятель, подняв свой веер
с красными спицами, не заставил ее сначала рассказать, почему она
подкинула ребенка. Тогда, по-прежнему не поднимая глаз от циновки, женщина
рассказала следующее.
Пять лет тому назад ее муж открыл рисовую лавку на улице Тавара-мати в
Асакуса. Но не успел он получить первую прибыль, как растратил все свое
состояние, и тогда они решили потихоньку уехать в Иокогаму. Но их связывал
по рукам и ногам только что родившийся у них мальчик. Вдобавок у матери, к
несчастью, совсем не было молока, и поэтому в тот вечер, перед самым
отъездом из Токио, супруги, обливаясь слезами, подкинули младенца к
воротам храма Сингедзи.
Потом с помощью одного едва знакомого человека они, даже не пользуясь
поездом, добрались до Иокогамы, муж поступил на службу в извозное
заведение, а женщина пошла служить в лавку, и два года они работали не
покладая рук. Судьба ли тем временем повернулась к ним лицом, только летом
третьего года хозяин извозного заведения, ценя честную работу мужа,
поручил ему вести недавно открытое маленькое отделение на улице Омото-дори
в районе Хоммокухэн. Лишне говорить, что женщина сейчас же оставила свое
место и стала жить с мужем.
Дела в отделении шли довольно бойко. Кроме того, на следующий год у них
родился мальчик. Разумеется, в это время в глубине души у них зашевелились
горькие воспоминания о брошенном дитяти. В особенности женщине, когда она
подносила к ротику младенца свою бедную молоком грудь, всегда отчетливо
вспоминался вечер их отъезда из Токио. Но работы по заведению было много,
ребенок день ото дня подрастал. В банке у них появились кое-какие
сбережения. Так обстояло дело, и, как бы то ни было, супруги снова
получили возможность зажить счастливой семейной жизнью.
Но повезло им ненадолго. Не успели они порадоваться, как весной
двадцать седьмого года муж заболел тифом и, не пролежав и недели, сразу
скончался. Если бы только это одно, то женщина, вероятно, примирилась бы с