"Рюноскэ Акутагава. Нанкинский Христос" - читать интересную книгу автора

недоверчиво спросил на ломаном китайском языке:
- Ты что, христианка?
- Да, меня крестили пяти лет.
- А занимаешься таким ремеслом?
В его голосе слышалась насмешка. Но Цзинь-хуа, положив к нему на руку
головку с иссиня-черными волосами, улыбнулась, как всегда, светлой
улыбкой, обнажавшей ее мелкие, ровные зубки.
- Ведь если б я не занималась этим ремеслом, и отец и я, мы оба умерли
бы с голоду.
- А твой отец - старик?
- Да... он уже с трудом держится на ногах.
- Однако... Разве ты не думаешь о том, что если будешь заниматься таким
ремеслом, то не попадешь на небо?
- Нет. - Мельком взглянув на распятие, Цзиньхуа задумчиво произнесла: -
Я думаю, что господин Христос на небе сам, наверное, понимает, что у меня
на сердце. Иначе господин Христос был бы все равно что полицейский из
участка в Яоцзякао.
Молодой японский турист улыбнулся. Он пошарил в карманах пиджака,
вытащил пару нефритовых сережек и сам вдел их ей в уши.
- Эти сережки я купил, чтобы отвезти их в подарок в Японию, но дарю их
тебе на память об этой ночи.
И действительно, с той ночи, как она впервые приняла гостя, Цзинь-хуа
была спокойна в этой своей уверенности.
Однако месяц спустя эта набожная проститутка, к несчастью, заболела: у
ней появились злокачественные сифилитические язвы. Услышав об этом, ее
товарка Чэн Шань-ча посоветовала ей пить опийную водку, уверяя, что это
унимает боль. Потом другая ее товарка - Мао Ин-чунь - с готовностью
принесла ей остатки пилюль "гунланьвань" [пилюли с ртутью против сифилиса]
и "цзялуми" [мазь с каломелью против сифилиса], которые она сама
употребляла. Но, несмотря на то, что Цзинь-хуа сидела взаперти, не
принимала гостей, здоровье ее почему-то нисколько не улучшалось.
И вот однажды Чэн Шань-ча, зайдя навестить Цзинь-хуа, с полной
убежденностью сообщила ей такой (явно основанный на суеверии) способ
лечения:
- Раз твоя болезнь перешла на тебя от гостя, то поскорей отдай ее
кому-нибудь обратно. И тогда ты через два-три дня будешь здорова.
Цзинь-хуа сидела, подперев щеку рукой, и подавленное выражение ее лица
не изменилось. Но, по-видимому, слова Шань-ча пробудили в ней некоторое
любопытство, и она коротко переспросила:
- Правда?
- Ну да, правда! Моя сестра тоже никак не могла поправиться, вот как ты
сейчас. А как передала болезнь гостю, сразу же выздоровела.
- А гость?
- Гостя-то жаль! Говорят, он от этого даже ослеп.
Когда Шань-ча ушла, Цзинь-хуа, оставшись одна, опустилась на колени
перед распятием и, подняв глаза на распятого Христа, стала горячо
молиться:
- Господин Христос на небесах! Для того чтоб кормить моего отца, я
занимаюсь презренным ремеслом. Но мое ремесло позорит только меня, а
больше я никому не причиняю зла. Поэтому я думаю, что, даже если я умру