"Василий Аксенов. Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках" - читать интересную книгу автора

сделал успокаивающий жест ладонью правой руки, - пока заочно... В день
отъезда она позвонила мне в отель "Крийон", но, к сожалению, у меня уже не
было времени...
Публика еще раз ахнула, на этот раз от изумления: они могли
встретиться, но не встретились! Девушка, задавшая вопрос, была на грани
обморока. Это немыслимо, вам звонит изумительная "Бабетта, идущая на войну",
а вы не можете с ней встретиться! Грубоватый молодой человек поддержал ее
своим коленом. Кукуш крякнул: "Ну, Янька, ты даешь!" - и стал со своим сыном
не спеша, но решительнo удаляться от Тушинского в сторону своей жены Любови,
а та, в свою очередь, перенимая Кукушонка, удалялась к своему корпусу вместе
с Анной Эр и Миррой Ваксон, которые за ручки тащили сопротивляющееся
детство. В толпе поклонников между тем хохотали два сотрудника Института
мировой литературы, Галипольский и Харневич. Они снимали очки и вытирали
платками замокревшие от смеха глаза. Ну ты подумай: она ему звонит, да еще
куда, в "Крийон", в "Крийон", а у него уже времени нет! Так и вижу эту
чувиху, она швыряет телефонную трубку в армуар рококо и падает плашмя вдоль
ковра пехлеви! А он в это время все запихивает в портфель: сборники
переводов, вырезки из газет - и мчится, мчится на родину, на ненаглядную, и
только память о звонке бьется в горле, в горле, рождая - что? - надежду на
очную ставку!
Ян Тушинский слышал этот хохот и видел потуги ученых циников, а к тому
же еще и мракобесов правого крыла, потуги на иронию, и они ему претили. Но
он не уходил. Он ждал, когда все стихнет, и вот все стихло. "Печально, -
сказал он печально в тишине, - печально, что среди огромного числа наших
любителей поэзии попадаются иногда, и, увы, не так уж редко, некоторые
циники и мракобесы. Как им хочется все запятнать своими потными лапами. Как
им хочется представить наших молодых поэтов, бороздящих мировые пространства
в полном смысле с риском для жизни, представить их в роли каких-то дешевых
бонвиванов, искателей сомнительных удовольствий в мире капитализма!
Поверьте, друзья, я говорю это не голословно, я располагаю вопиющими фактами
угроз нашим молодым поэтам. Вот, например, в Канаде во время моего
выступления на сцену полезли украинские националисты. Они собирались меня
избить, а может быть, и убить! К счастью, одна девушка, вот такая же
трепещущая, как вы, моя дорогая, помогла мне бежать. В Мехико-Сити мы попали
с одной моей спутницей в гущу антивоенной манифестации как раз в момент
нападения реакционных наймитов. Узнав меня, эти звери бросились на наш
"фольксваген", и если бы Эстрелита не оказалась на редкость ловким
шофером... если бы не... ну, в общем, мне не хочется вас ужасать на сон
грядущий... но вы, конечно, догадываетесь, что могло бы произойти". Он
приложил пальцы ко лбу и так, с пальцами на лбу, постоял молча несколько
секунд, пока пальцы не упали. "Самая удивительная история, однако, произошла
со мной в джунглях Вьетнама. Я посещал там базы партизан, и вот на одной из
этих баз мне показали карту сбитого американского летчика. На ней пунктиром
был отмечен мой - вы представляете, друзья, мой, мой! - маршрут, и вдоль
пунктира было написано: "Не бомбить: Ян Тушинский!"
Потрясенная аудитория молча стояла вокруг поэта. Трепетная девушка даже
перестала трепетать. Грубоватый молодой человек стоял с открытым ртом. Даже
циники из Института мировой литературы некоторое время не могли прийти в
себя. Масса всевозможных сомнений пересекала их мозги. Откуда эти летчики с
авианосца узнали маршрут советского поэта? Почему они решили сохранить ему