"Василий Аксенов. Иван" - читать интересную книгу автора

Ничто не предвещало трагедии. Последний год своей жизни Иван был полон
планов и надежд. Он решил получить вторую академическую степень, так
называемый MFA, что дало бы ему возможность претендовать на
преподавательскую лицензию. С такой лицензией он мог преподавать английский
в любой стране мира. Иными словами, поэт мечтал о путешествиях.

Для этой цели он записался в Сан-Францискский университет. Как все
студенты, он должен был работать. Оставив за собой место в горнолыжном
магазине "Любая гора", он пошел на канцелярскую работу в какой-то институт
практической лингвистики. Куча дел, как мы видим, а помимо этого он еще стал
"брать" японский. Метафизике явно пришлось потесниться в этом загруженном
календаре.

По телефону он звучал бодро. Ему нравилось снова быть в университетской
среде. Все как-то стало складываться неплохо. Финансовых трудностей он не
испытывал. Дурными пристрастиями не страдал. Друзья были рядом. Редкие
свободные дни он проводил в горах возле озера Тахо, съезжая на своем
сноуборде с головокружительных высот.

Быть может, если бы он жил рядом с семьей, мы бы почувствовали
приближение какой-то опасности, но мы были далеко и ничего не почувствовали.
Ни Оливер, ни Рубен, никто из многочисленных приятелей, ни девушки, с
которыми у него были отношения, не думали, что может произойти трагедия.
Напротив, Айван считался сильным парнем, во всяком случае - сильнее других.

В последующие за самоубийством дни Алена из последних сил обзвонила
всех, кто был с ним связан, проверила все его счета и звонки на его сотовом
телефоне. Никаких признаков беды. Последний день его жизни вроде бы не
предвещал ничего чрезвычайного. Днем был в банке, положил на свой счет
очередной чек. Ближе к вечеру столкнулся на улице с девушкой из магазина
"Любая гора". По ее свидетельству, он был спокоен и весел. Вечером вся
лыжная компания собиралась встретиться в баре по поводу возвращения их
менеджера Кевина из какой-то поездки. "Я обязательно буду, - сказал Ваня. -
Сто лет не видел Кевина. Вот приму душ, переоденусь и приеду".

Что произошло после этой встречи, никто не знает и скорее всего не
узнает никогда. Через два часа он спрыгнул с крыши - или упал? - в ту
страшную шахту с бетонным дном.

Нет ничего ужаснее для семьи, чем смерть ее младшего члена, да еще
такая смерть. Разверзлись небеса, и треснула земля. Наш мальчик ушел из
этого маленького мира в сферы, не доступные живым. Представить себе, что он
это сделал в результате своих размышлений о тщетности бытия, невозможно.
Был, должно быть, какой-то финальный толчок. Конечно, вся его поэзия
проникнута чувством смерти, но и с этим чувством поэты живут до конца, до
финального толчка, что приходит из ниоткуда, из роковой судьбы, будь это
западня Маяковского, жуткая водка Есенина, разрушение семьи Цветаевой.
Каждая строчка в оставленной Ваней записке, похожей на набросок стиха, может
быть прочитана по-разному, включая и ссылку на "Ицзин". Нам остаются только