"Василий Аксенов. Иван" - читать интересную книгу автора

окажешься в самом центре этой тусовки, все остальное будет зависеть от тебя
самого и от твоего везения".

Иван отправился в "Большое яблоко" (Нью-Йорк) и навестил Питера в
небоскребе на 50-й улице. После этого он уехал из Нью-Йорка, чтобы больше
туда не возвращаться. Во всяком случае, в роли начинающего писателя. "Почему
ваш Ваня не перезвонил?" - спрашивал Питер. Я не знал. Ваня на мои расспросы
не ответил ничего вразумительного. Теперь я думаю, что ему просто было не по
себе в Нью-Йорке: воздух там не отличался прозрачностью.

Роман у него подвигался нелегко, но подвигался. Иногда он посылал мне
на прочтение куски. По своей работе в университете я знаю, что ребята часто
начинают писать прозу, а между тем в голове-то прокручивается фильм. Не
избежал этого современного соблазна (или ущерба?) и Ваня. То тут, то там
угадывались киношные планы, однако наряду с этим появлялись уже и
прозаически развивающиеся характеры. Особенно интересным для меня был его
молодой герой, в котором угадывались черты некоего необайронита.

Стоит подумать тут о трансформации байронического типа в американском
контексте, от Мартина Идена - до героев "потерянного поколения", от них - к
людям спонтанного джаза, к протестантам 60-х годов и к хиппи 70-х. В 80-е
этот герой как бы выпадает из контекста, его место занимает бодренький
прагматик-йаппи, и вот теперь, казалось мне, Ванькино поколение пытается
нащупать его вновь.

С интересом я ожидал развития романа. В то время он часто звонил и
задавал мне сугубо профессиональные вопросы о романной технике. Вдруг в
романе стали происходить несколько обескураживающие неожиданности. Герой
стал бледнеть, его оттесняли на периферию какие-то типы, словно пришедшие из
экранных боевиков. Потом и это направление стало засыхать, возник какой-то
новый полумистический сюжет, основанный на египетских мифах.

"Знаешь, Вася, что-то не получается у меня с романом", - признался он
однажды по телефону уже из Сан-Франциско. Я стал его убеждать, что, начав
роман, надо его обязательно кончить, иначе возникнет ощущение неудачи, а это
может плохо отразиться на будущих проектах. Он соглашался со мной, но все
реже и реже говорил о романе. Я все-таки был уверен, что в нем нарастает
писательство. Он совсем молод и может (должен?) пройти через неудачи. Все
это впоследствии будет востребовано необайронизмом.

К этому времени Ваня окончил университет "Боулдер-Колорадо" и получил
степень бакалавра по чрезвычайно дефицитной в современной Америке
специальности историка. Это, конечно, шутка - с этим дипломом ребят нигде не
ждут. Как они работали в студенческие годы официантами и продавцами, так ими
и остались. Выпускники гуманитарных наук сталкиваются почти поголовно с
полосой невостребованности. Чтобы перешагнуть эту полосу, надо сильно
напрячься. Ощущение пустоты и одиночества доминирует во многих Ваниных
стихах. Возможно, оно зародилось именно в этот период.

Волк, мой друг,