"Чингиз Торекулович Айтматов. Лицом к лицу" - читать интересную книгу автора

Чингиз Айтматов

ЛИЦОМ К ЛИЦУ*

* Печатается по ж. "Литературный Киргизстан", Э 3, 1990.

Мимо единственного на полустанке фонаря косяками проносились охапки
сырых тополиных листьев. В эту ночь тополя роняли листву. Прямые и стройные,
как шомпола, упруго раскачива-лись они на ветру, и шум их высоких вершин
напоминал отдаленный рокот моря.
Темна ночь в ущелье Черной горы. Но еще непроглядней она на маленьком
полустанке под горой. Время от времени темнота словно колышется от света и
грохота поездов; поезда проносятся дальше, и снова на полустанке темно и
безлюдно.
Эшелоны идут на запад. Вот и сейчас подошел длинный состав с
пропыленными вагонами. В приоткрытой топке паровоза сверкнуло огне-красное
пламя; лязгнув буферами, вагоны останови-лись. Никто не сошел на полустанке,
никто не крикнул: "Какая это станция?" Люди, истомленные дальней дорогой,
спали в вагонах. Только неостывшие оси колес продолжали еще тонко
поскрипывать.
Когда дежурный по станции, размахивая фонарем и тяжело топая сапогами,
пробежал в голову состава, из предпоследнего вагона высунулся дневальный. За
плечом у него смутно блеснул штык винтовки.
Дневальный, вытянув шею, стоял у двери, напряженно всматриваясь в
темноту и прислушива-ясь. В ущелье, как всегда, дул резкий ветер, за
приземистой станционной улочкой, где-то под обрывом, натруженно, подспудно
гудела река. По лицу дневального скользнул холодный тополиный лист - словно
коснулась щеки дрожащая ладонь человека. Дневальный отпрянул, поглядел
внутрь вагона. Потом снова выглянул: безлюдье, ветер, ночь...
Спустя минуту вороватой тенью отделился от вагона человек в шинели,
отошел к кустам у арыка и скрылся в них. Раздался пронзительный свист.
Человек в кустах рванулся бежать, но тут же притих, прижался к земле. Он
понял: это дежурный давал свисток к отправлению. Вагоны тяжело заскрипели, и
поезд тронулся в свой дальний путь.
Отгудели над рекой пролеты моста. Дальше - туннель. Паровоз, прощаясь,
заревел во всю мощь своей глотки.
Когда стихло эхо в скалах, когда наконец успокоились растревоженные
галки на станционных деревьях, человек приподнялся в кустах и начал дышать
шумно и жадно, словно перед этим долго сидел под водой.
Все глуше и реже постукивали рельсы, откликаясь на бег удаляющихся
колес.
Бурно вздыхали тополя. С гор тянуло запахом осенних выпасов.
Темна ночь в ущелье Черной горы...

С тех пор, как Сейде родила, сон у нее чуток, как у птицы. Перепеленав
ребенка в сухое, она сидела при свете фитиля, приткнувшись боком к бешику*.
Ее смуглая гладкая грудь, выпростан-ная наружу, мягко нависла над детской
головкой.