"Уилл Айткен. Наглядные пособия " - читать интересную книгу автора

- Я в жизни своей не храпела, - заверяю я.
Он наклоняется, убирает локон с моего влажного лба.
- И что у нас тут такое, - шепчет он, - то да се?
- Что?
Пытаюсь приподнять голову, но вся тяжесть мира тянет ее вниз.
- Думаю, мы... - У него отвисает челюсть. - Думаю, мы... - И - поток
слов, из которого я вычленяю одно-единственное, похожее на "тянуть".
Отрываю голову от стола.
- Чего это вы собрались тянуть?
Его прохладные пальцы поглаживают мой лоб.
- Нет, Луиза, не тянуть. - Он вытирает руки о белое полотенце с узором
из мишек-панда по краю. Пальцы его оставляют кроваво-красные следы. Он
сближает ладони вместе. - Как устрица, - начинает он, затем медленно
разводит ладони, вроде как двустворчатый моллюск раскрывается.
- Жемчужина, Луиза, у вас жемчужина.
Он подносит зеркальце в розовой пластмассовой оп-разе прямо к моему
лицу. И верно: чуть выше бровей, в точности посередке - в плоть вросла
жемчужина, безупречной формы, сияющая, сбрызнутая кровью, размером с
молочный зуб.

10 Малютки

Мое первое занятие в "Чистых сердцах" - а никого нет. На мой взгляд,
вопиющее нарушение всех японских обычаев, однако пожалуйста: вот классная
комната, затерявшаяся в лабиринте коридоров позади зала "Кокон", вот ряды
пустых парт и безупречно чистые доски. Еще раз сверяюсь с компьютерной
распечаткой из главного офиса: да, место правильное, и время тоже. Жду еще
немного. Не то чтобы меня так уж заботило, объявятся ученицы или нет. Пока
мне платят, все в ажуре, верно? Вчера вечером, когда я перебиралась в свое
бунгало в дальнем конце школьного комплекса, зашла Гермико с еще одним
коричневым конвертом, набитом банкнотами по 10 000 иен. А ведь я пока и
первого мешка мистера Аракава не распотрошила.
В восемь двадцать спускаюсь в фойе "Кокона". Там пусто - если не
считать полдюжины девчушек в зеленых клетчатых юбочках и беретах, что,
ползая на коленях, надраивают розовый мраморный пол. У каждой на одной руке
намотана клейкая лента - липкой стороной наверх. Они передвигаются по
блестящему полу единым строем туда и сюда, подбирая мельчайшие частички
пыли, пушинки и ниточки. Строй расступается, пропуская меня вперед. Я
киваю - однако ни одна не поднимает глаз.
Тяну на себя одну из тяжелых дверных створок зала "Кокон", вхожу. Этот
на порядок меньше "Благоуханного сада", но куда роскошнее: синие зеркала в
рамах в стиле рококо, витые колонны синего мрамора, обивка и шторы из
серебряного плюша, в ложах синие обои с серебряной ворсопечатью, с потолка
свисают синие хрустальные люстры и тут же - целая галактика мерцающих синих
китайских фонариков. Дверь с глухим стуком захлопывается за моей спиной.
В центре сцены возвышается гигантская банка из-под печенья. По мере
того как глаза мои привыкают к свету, вижу, что никакая это не банка, а
женщина - ну, в некотором роде, сущая великанша, наигромаднейшая тетушка
Джемайма*, такая все мировые рекорды побьет. Девочка-японка с вычерненным
лицом, растолстевшая благодаря множеству подложенных под одежду подушечек, с