"Барри Эйслер. Солнце для Джона Рейна ("Джон Рейн" #01)" - читать интересную книгу автора

богатые бойфренды дарят им сумочки от Виттона и костюмы от Шанель. Дотошные
иностранцы продают все, что угодно: от иголки до слона, а бойкие старушки
дергают за рукав прохожих, упрашивая "сфотографироваться для семейного
альбома". Кто-то сломя голову несется по улице, будто в Роппонги есть куда
спешить, а некоторые, наоборот, фланируют, словно ожидая появления
знаменитости. Хищники и жертвы - все холодные и насквозь фальшивые.
Клуб "Альфи" находится слева от станции, но я взял за правило подходить
к нему с другой стороны, делая огромный крюк. Зазывалы уже были на местах,
протягивая листовки, на которые я не обращал никакого внимания. Спустившись
по Гайенхигаси-дори, я оказался перед кафе "Миндаль", а затем свернул в
проулок, параллельный Роппонги-дори.
Мимо проехал красный "феррари" - живое напоминание о бурных временах,
когда богачи скупали полотна импрессионистов, в которых ничего не понимали,
и земельные участки в странах, о которых никто не слышал. О, канувшая в Лету
эпоха дорогих вин, выпивавшихся за один вечер, миллионных ставок на лошадей
и фамильные драгоценности, которые мужчины дарили прекрасным дамам, при этом
желая остаться неизвестными!
Срезав на Роппонги-дори, я вошел в здание, где находился клуб, и на
лифте поднялся на пятый этаж.
Как я и предполагал, перед дверью в клуб "Альфи" толпились люди. Сама
дверь была замечательная: вся оклеенная афишами, причем не только новыми, но
и совсем старыми, на которых рекламировались концерты, проходившие в клубе
несколько лет назад. Парень с зализанными гелем волосами проверял
приглашения. "Как вас зовут?" - спросил он, как только я вышел из лифта.
Выслушав признание, что на мое имя место не заказано, контролер тут же
потерял ко мне интерес. Пришлось соврать, что на концерт я не пойду, а в
клуб пришел для того, чтобы встретиться с Мамой. Не соблаговолит ли милый
юноша ее позвать? Скажите, что старый друг... Парень кивнул и скрылся за
дверью. Через пару минут ко мне вышла Мама. Вид у нее был довольно
решительный. Похоже, она приготовилась дать по-японски вежливый, но твердый
отказ очередному любителю джаза. Потом она увидела меня, и на широком лице
тут же заиграла улыбка.
- Джун-сан! Сколько лет, сколько зим! - воскликнула Мама, сметая с юбки
невидимые пылинки.
Джун - это сокращенное Джунучи, именно так звучит мое японское имя,
превращенное американцами в Джона. Низко поклонившись, я тепло улыбнулся в
ответ и сказал, что случайно оказался в Роппонги и решил зайти.
Предварительной брони у меня нет, и раз у "Альфи" сегодня столько
посетителей, то даже не смею просить...
- Да хватит тебе! - перебила Мама.
Протолкнув меня в зал, она бросилась к бару и схватила с полки мою
личную бутылку виски. Увидев, что я стою у входа как вкопанный, хозяйка
показала на неприметный столик в самом углу.
Подсев ко мне, она налила виски и спросила, один я или с подругой. Ну и
лиса! Я всегда хожу один. "Мне повезло!" - подмигнула Мама, и мою усталость
как рукой сняло. Да, недаром мне нравится этот клуб. В последний раз я был
здесь два месяца назад, а она помнит, где стоит моя бутылка!
Столик располагался совсем рядом с небольшой сценой. В зале царил
полумрак, неяркая лампа освещала пианино и крошечный участок сцены. Входа
почти не видно... впрочем, капризничать не стоит.