"Акрам Айлисли. Синее море" - читать интересную книгу автора

себя, белая моя голубка. Хочешь, чтоб ребеночек наш был красивый, спи
больше, фруктов ешь побольше. И еще, хорошая моя, на красивое глядеть
старайся, как выдастся минутка, обязательно смотри на красивое...
"На красивое глядеть старайся..." Странные эти слова поначалу
развеселили женщин. Потом они вдруг посерьезнели, задумались и стали
рассуждать, какая есть на свете красота.
Начала разговор моя бабушка:
- Правильные его слова, - сказала она. - Об этом еще в Коране сказано.
Ты, Мензер, на чистую воду гляди, - кра-а-си-вый ребенок будет!..
- Самая красота в тюльпанах, - сказала тетя Эсмер, - а тюльпаны, они
весной, сейчас по всей деревне не найти. Может, потерпишь? - Тетя Эсмер
усмехнулась. - Не рожай пока, распустятся по весне тюльпаны, тогда и родишь
своего красавца.
- А может, тебе свекровь мою привести? - пошутила тетя Фатьма. -
Приведу, пусть при тебе будет, нет-нет да и взглянешь на красотку!
Бабушке эти слова не понравились.
- Незачем свекровей поминать, - сердито сказала она. - Они вам всегда
поперек горла!
Мама сидела молча, всматривалась в темноту. Тихо-тихо сидела, все
думала. Потом будто очнулась:
- Господи боже мой, - сказала мама. - Это ж представить надо - война,
смерть, а он о красоте не забыл...
А потом мама рассказала что-то непонятное, что-то вроде сказки:
- Я тебе, Мензер, одну вещь скажу, только ты не смейся, ради бога...
Ляжешь спать, положи себе руку на грудь. И будет тебе сон... Будто ты на
горе... Высокая, высокая гора... И будто вся она облаком укутана, мягкое
такое, пушистое... И будто покачиваешься ты легонько, как в колыбельке. А
внизу будто поле бескрайнее: трава зеленая-презеленая, и повсюду тюльпаны,
тюльпаны... И еще увидишь подсолнух, желтый-прежелтый, огромный, прямо с
таз. И орел черный прилетит, прилетит и на подсолнух сядет. Ты его не
пугайся, ты, главное, глаз не открывай. Откроешь, все пропадет. А вытерпишь,
не откроешь глаза, почуешь вдруг на груди что-то теплое, ласковое, будто
птичка на грудь тебе села. А это совсем и не птичка, это рука, Ниязова рука,
и сам он тут, с тобой рядышком... Проснешься, и такая вся будешь легкая, не
хуже того облака...
Мама умолкла, и тетя Мензер сразу положила руку на грудь.
Тетя Фатьма сказала, что ей тоже недавно привиделся сон, такой
удивительный сон, только рассказывать сон она не стала. Вместо нее стала
рассказывать тетя Эсмер, но сон у нее оказался очень длинный, и женщины
начали дремать. А вскоре разошлись, потому что намаялись за день, а завтра
опять вставать чуть свет, снова жать с темна до темна.

В то лето, женщины жали с темна до темна, но про письмо все равно не
забывали: врезались в память Ниязовы слова... И солнце садилось - вспоминали
письмо, и луна всходила - вспоминали. Стоило засвистеть в ветвях соловью,
женщины принимались звать Мензер. Красота, про которую писал учитель Нияз,
была то росистой травой, то пунцовой розой... Как-то поутру прошел ливень, а
когда ливень кончился, с крыши тети Фатьмы раздался вдруг громкий крик.
- Мензер! - кричала тетя Фатьма. - Выходи! Скорей выходи!.. Гляди,
какая радуга!