"Акрам Айлисли. Деревья без тени" - читать интересную книгу автора

красивые позы... А ты, Гияс... Ты отойди чуть в сторонку, не лезь на могилу.
Гелендар, иди сюда, встань рядом! Вот так. Здравствуй, Тахир-муаллим, это я,
Элаббас. Стою у твоей могилы. Слышишь меня?
Он говорил негромко, грустно, спокойно... Говорил о том, что значила
для него встреча с Тахиром-муаллимом. Говорил без торжественности, без
высоких слов, а так, словно они, он и Тахир-муаллим, сидят и вспоминают... О
нашем присутствии Элаббас, похоже, забыл.
... Первый вопрос у меня был: "Произведения, посвященные
коллективизации". Я сказал, что не читал ничего из тех книг, что значились в
билете. Ты с интересом оглядел меня: неглаженая рубашка, оторванные
пуговицы... "А сам из колхоза?" - "Да нет, уже из рабочих..." Ты усмехнулся.
"Ладно, раз из рабочих, возьмем произведения о рабочем классе. "Апшерон" ты
читал?" Это я читал... Еще в детском доме... Второй вопрос был по языку, и,
если бы я ответил, тройку ты мне натянул бы. Но ты не хотел ставить мне
тройку, я видел, не хотел: "Переходи к третьему вопросу". Третий был Физули!
Физули я знал наизусть почти всего.

... Денно и нощно горю я в огне судьбы,
Из глаз моих вместо слез кровь живая сочится...
Стоном моим пробужденные, люди находят счастье.
Я же, гонимый судьбой, никак его на найду...
Ты поставил мне "пять". И когда я уходил, шепнул: "Сочинение пиши
только по Физули!" Это мое сочинение ты потом давал читать всем, даже
ректору. Ты так и представлял меня: "Тот самый, что написал о Физули!.."
Когда Элаббас замолчал, Гияс наклонился, приник к могиле, несколько раз
провел по земле сперва одной, потом другой щекой и поднялся, размазывая по
лицу грязь и слезы.
Мазахир наклонился и поцеловал черную железную табличку, на которой
неровными буквами написано было имя Тахира-муаллима. Я взял с могилы
маленький камешек и, как принято у нас в Бузбулаке, трижды провел этим
камешком черту вокруг места, где будет стоять надгробный камень. Потом
поцеловал камешек и положил его сбоку.
Гияс сказал, что должен уйти - у него срочное дело.
- Морду-то вытри! - с ненавистью бросил Мазахир. И, когда Гияс отошел,
процедил сквозь зубы: - Дело у него!.. К Семе пошел, подлюга! Вот увидите:
женится на ней! Я этого гнусаря насквозь вижу!

ГЛАВА ВТОРАЯ

САМЫЙ ХУДШИЙ ИЗ ДНЕЙ

Если бы весной, перед госэкзаменами, мне не пришло вдруг в голову
провести десять дней в деревне, я точно знаю: сидеть в Баку, в чудовищной
жаре, томясь бездельем, было бы сейчас намного труднее. Конец июля в
Бузбулаке бывает жарким, но, думая о Бузбулаке, я представлял себе не летнюю
жару, а те десять весенних дней, наполненных солнцем и цветением. Цвело все,
все было молодое, живое, свежее, но вишневое деревце под окном,
только-только покрывшееся цветами, было настоящим чудом: никогда ни на одном
дереве не видел я таких белых цветов. Стоит только вспомнить деревню, и
сердце мое, омытое потоком этой белизны, успокаивается, очищается... Легкие