"Акрам Айлисли. Деревья без тени" - читать интересную книгу автора

еще хранят воздух весенних дней, и во сне я часто вспоминаю его.
Десять весенних дней в Бузбулаке я провел почти в полном одиночестве и
в каком-то особом, удивительном спокойствии: такая была пора - уже
отсеялись, а косьба, уборка были еще впереди; деревья не надо было ни
окапывать, ни поливать - все в цвету, они были неприкосновенны, как женщина,
ожидающая ребенка. Грозы уже отгремели, отшумела весенняя речка, даже птицы
уже не пели, не щебетали: они справили свадьбы, свили гнезда и теперь,
высиживая птенцов, тихонечко сидели на яйцах. Рано по утрам приходили машины
из района и увозили в кузовах моих соучеников, девушек и парней, работавших
на заводе, на консервной фабрике, на стройке, на станции железной дороги.
Единственные громкие звуки, которые можно было услышать в Бузбулаке, и были
сигналы грузовиков. А в остальное время дома, сады, луга, солнце, цветы -
все погружалось в дрему и пустоту безмолвия. И школьный звонок на перемену и
с перемены не нарушал тишины, лишь заставлял ее легонько тренькать...
Никогда в жизни я так не наслаждался тишиной. Одиночество не угнетало
меня, напротив, было приятно. Все эти пять лет в Баку я только для того и
учился, чтобы, однажды приехав в родной дом, в одиночество и покой, провести
здесь эти десять дней. Оказалось, что покой и одиночество необходимы мне как
хлеб, как воздух - я и не подозревал об этом, собираясь в деревню.
Я никуда не спешил, не таскался, как обычно, в клуб, в чайхану - я лишь
время от времени заходил в библиотеку за книгами: почти все время я сидел у
открытого окна, читая, а если и уходил, то искал тихое безлюдное место -
мама в этот приезд не могла надивиться на меня...-
Мама думала, что я готовлюсь к экзаменам. Но я не готовился к
экзаменам. Книги, прочитанные мной тогда, лишь косвенно относились к наукам,
по которым мне предстояло экзаменоваться. Эти книги имели отношение только
ко мне самому. Получилось, что я приехал на эти десять дней, чтобы заново
перечесть когда-то читаные книги, хотя, когда я садился в поезд, я и не
подозревал об этом. Только один раз, когда Салим Сахиб, пришел на встречу со
студентами, я вспомнил бузбулакскую библиотеку. Библиотеку и еще многое
другое, о чем расскажу позднее. Я вспомнил, как, еще учась в младших
классах, я приносил домой толстенные книги Салима Сахиба и, читая чуть ли не
по слогам, пытался постичь их смысл. Теперь, приехав на какие-то десять дней
отдохнуть, подышать свежим воздухом, я вдруг снова зачастил в библиотеку,
главным образом за книгами Салима Сахиба. Я и сам не понимал, почему это
так: может, причиной моего интереса к Салиму Сахибу была та его встреча со
студентами, может, что-то другое...
В те десять дней я заново прочитал, все книги Салима Сахиба, имевшиеся
в бузбулакской библиотеке, и еще несколько книг, также до дыр зачитанных
бузбулакскими книгочеями, испещрившими страницы всяческими метками: плюсами,
минусами, вопросительными и восклицательными знаками... Я перечитывал эти
книги с таким волнением, что, когда я листал их, у меня дрожали руки. С утра
до вечера сидел я перед окном: от чтения темнело в глазах, и тогда я
переводил взгляд на окно и видел: вишневое деревце стоит все такое же белое.
Читая, я то радовался, то горевал, а порой - чего тут скрывать? - в голову
приходили гнетущие, черные мысли. И может быть, именно на этом "черном фоне"
цветущая вишня и показалась мне вдруг такой немыслимо белой... Так это или
не так, но именно в те, проведенные в деревне, дни я открыл для себя, что на
свете есть этот удивительный источник света - белый-пребелый свет надежды.
Что это было, какая надежда - объяснить невозможно. Но чем бы он ни был, он