"Джонатан Эйклифф. Матрица смерти " - читать интересную книгу автора

убегавшие прочь. Рассудок мой отрицает это, знания мои этого не допускают,
однако мне доводилось видеть такие вещи, о которых стараюсь не думать, когда
остаюсь один. Я слышал звуки, которые, случись их услышать опять, сведут
меня с ума.
Если уж эта история должна быть рассказана, надо привести ее в систему.
Попытаюсь проанализировать все, что со мной произошло. Следует подойти к
предмету так, как я это делаю в научных изысканиях. Дистанцируясь от
событий, я постараюсь дать возможность читателям лучше оценить все, что они
прочитают, да и сам попробую во всем разобраться. Если же временами я буду
отступать от избранного мною отстраненного научного стиля, прошу простить.
Просто... это так еще свежо в памяти. К тому же, кажется, дело не кончено.
Сейчас пока стоит светлая пора, но что ждет нас с наступлением осени?..
Зовут меня Эндрю Маклауд. Мне тридцать три года. Родился 15 июля 1961
года. Имя отца - Кэлум, матери - Маргарет. Я у них единственный ребенок. И
отец мой был единственным ребенком в семье, и его отец, мой дед. Поэтому,
вероятно, я не боюсь одиночества. Во всяком случае, до определенного времени
не боялся.
Сообщу вам все факты, чтобы вы знали: места воображению здесь нет. Вижу
и слышу я не хуже вас. Факты - это то, что отличает нас от детей и дикарей.
Факты - лучшая защита от Внутренней потребности к преувеличению и фантазиям.
Все, что вы прочтете, уверяю вас, - исключительно факты, которыми я
располагаю.
Родился я на острове Льюис, это один из островов Гебридского
архипелага. Отец мой преподавал в средней школе Сторноуэя гэльский язык,
хотя родом был с "материка", уроженец Инвернесса. Познакомился он с моей
матерью во время летней практики, будучи студентом Абердинского
университета, где изучал гэльский и ирландский языки. Поженились они вскоре
после того, как он получил диплом и остался в Сторноуэее в качестве
преподавателя.
Прошло немало времени, прежде чем островитяне признали в нем своего.
Дело в том, что "материковые" шотландцы в глазах островитян иностранцы.
Поначалу они не могли взять в толк, как это "иностранец" будет учить их
детей родному языку. Впоследствии, однако, превосходное знание гэльского
языка и литературы и авторитет, который отец завоевал у детей, расположили
островитян в его пользу. Со временем он занял почетное место в сторноуэйском
обществе.
Воспитание мое отличалось любопытной смесью отцовского скептицизма и
простой материнской веры. Ребенком я каждое воскресенье ходил с нею в
церковь. На Льюисе Свободная церковь Шотландии - Малая Свободная, как ее
именуют в просторечии, - являлась доминирующей, в отличие от католического
юга. Моя память навсегда запечатлела просторные помещения, кальвинистскую
страстность проповедей и черные одежды мужчин и женщин.
Больше всего мне запомнилось пение. Оно часто звучит в моих снах. Тот,
кто не слышал этих печальных звуков, не может вообразить мрачного очарования
гэльских метрических псалмов. Каждая строка псалма, которую регент выпевает
одну за другой, сопровождается тихой ритмической звуковой волной голосов
прихожан. Пропевая слова - то повышая, то понижая звук, - отдельные, подчас
несвязные голоса сливаются в своеобразной гармонии. Пение проходит без
музыкального сопровождения, нет ни органа, ни клавикордов. Слышны лишь
сливающиеся голоса, да снаружи долгими зимними вечерами причитает ветер,