"Спартак Фатыхович Ахметов. День Венеры" - читать интересную книгу автора

- Топлива, понимаешь, в обрез. Надо хорошо посчитать.
- Никита, - подал голос Галин, - стоит ли пороть горячку? Мы можем
работать по варианту программы без Киана.
- Это и есть третья возможность.
Через неделю Галим Галин, изучая анализы крови членов экипажа, думал:
"Удивительно, до чего гибок человек. Недавно переживали исчезновение Киана,
едва назад не повернули. Но вот все утряслось, продолжаем полет к Венере.
Испытания на космоустойчивость продолжаются. И у Микеля дело появилось..."
Бионетик долго сидел над радиограммой. Жучки, дятлы и топоры наводили
на мысль о мании преследования. Но Киан не мог сойти с ума, как человек не
может сойти с рельсов. Разве что в переносном смысле... В результате у
Микеля сформировалось нездоровое чувство юмора. Его итальянские глаза
начинали испуганно бегать, копна волос каким-то ухищрением вставала дыбом.
"Боюсь топора", - с ужасом говорил бионетик. Этой шуткой он изводил пылкого
Баграта, которому помогал общаться с Эммочкой в качестве кибернетика. В
конце концов Сванидзе выгнал его. Тогда Ломов превратился в биолога и
принялся систематизировать данные медицинских наблюдений. Вскоре он выявил
ряд тонкостей, которые осветили проблему космоустойчивости с неожиданной
стороны. Галин был удивлен. Он знал, что Ломов - крупный специалист в
области бионетики, один из создателей Киана. Однако космоустойчивость и
бионетика довольно далеки друг от друга.
Полет продолжался штатно. Работали, выстаивали вахты, играли в
космобол, читали, смотрели кино. На подходе к Венере произошло ЧП - Ломов,
который много времени проводил в спортотсеке, перегрелся на велоэнергомере,
а затем переохладился под душем. Он оглушительно чихал, из носа и глаз
текло. Как человек, никогда не болевший, быстро скис. Пожелтел, осунулся,
жалобно постанывал. Галину пришлось бороться и с болезнью, и с малодушием
пациента. Ультрафиолетовое облучение в сочетании с психотерапией поставили
Микеля на ноги. В благодарность он обрушил на Галима сонеты Петрарки,
терцины Данте, газели Джами, рубай Хайяма, строки Пушкина и Цветаевой.
Стихов он знал неимоверное количество. Галин был невозмутим. Он готовил к
печати "Очерки планетологии".
Через несколько дней Красов, Сванидзе и Эммочка в последний раз
скорректировали орбиту "Венеры". Корабль увеличил гелиоцентрическую скорость
до 35 километров в секунду и подошел к финиш-планете с внутренней стороны.
Теперь он обращался вокруг планеты Венеры почти в плоскости ее экватора по
эллиптической орбите с перигесперием 684 километра. Направление движения
корабля совпадало с суточным вращением планеты.


2. ТАМ, ПОД ОБЛАКАМИ...

Два солнца сияли по обе стороны корабля. Казалось, что диск малого,
истинного солнца стремительно вращается на фоне черного неба, разбрызгивая
лучи. В большом солнце ощущалась крутая сферичность, хотя никаких деталей на
слепящей поверхности не было видно. Только ультрафиолетовые лучи выявляли
структуру венерианских облаков. Обзорный экран напоминал холст, на котором
художник-абстракционист поспешными мазками изобразил пятнисто-полосатый
круг.
Галин и Ломов готовились к испытаниям "Тетры", Красов и Сванидзе тщетно