"Азиза Ахмедова. Апшеронская баллада " - читать интересную книгу автора

матерью. Работала в редакции, по ночам корпела над рукописями; хлопоты по
дому, командировки, общественная работа - в потоке дел я совсем забыла про
дачу, про Апшерон.
И вот как-то в августовский день зашел разговор о том, что надо
съездить на дачу, посмотреть, как там... Накатили, нахлынули воспоминания
далеких детских лет, растревоженная память воскресила милую детскую пору. Я
села в наш старенький "Москвич", выехала за город. Дорога была широкой,
ровно заасфальтированной. Рядом по светлой полоске канала, резвясь в воде,
бежали солнечные зайчики. Канал проходил теперь через весь Апшерон,
прозрачная холодная вода щедро увлажняла землю, и там, где раньше щетинился
колючками бурый пустырь, поднялись оливковые рощицы. Изменился Апшерон,
оделся в нежную зелень молодых деревьев, запестрел цветочными клумбами... И
чем больше я разглядывала эту красоту, тем с большей горечью вспоминала
деда, человека, бесконечно влюбленного в эту землю, в эти пыльные
придорожные, согнутые ветром мужественные сосенки, запахи моря и ветра...
Как он обрадовался бы, увидев эти зеленые оазисы, могучие ивы вдоль дороги,
по которой бегут комфортабельные автобусы!
Я проехала Гоусаны, свернула в сторону Туркян... А где же наша дача?
Где старый тутовник? Где янтарный песок, на котором, распластавшись,
томились виноградные лозы? Может быть, я что-то напутала? Не может быть! Но
ведь не было, не было таких высоких заборов, двухэтажных каменных домов... К
чему, от кого эти заборы? Раньше люди обносили, свои дворы небольшими
изгородями, и все были друг у друга на виду. Никто не чувствовал себя
одиноким. А сейчас... Безлюдно, тихо, только собаки гремят цепями за
воротами. Ни в одном дворе не заметишь тендирного дымка, не уловишь запаха
хлеба. На улицах нет ребят. Видно, совсем непопулярны теперь
"казаки-разбойники". И хотя дети одеваются сегодня куда опрятнее и богаче на
лицах у многих застыла скука. Чем они заняты там у себя, за заборами?
Смотрят в "ящик" - как они-называют телевизор? Или крутят "маги", упиваясь
этим осточертевшим "Мани, мани, мани-и-и..."? Исчезли на Апшероне и ослы,
груженные свежими фруктами, катыком. Все другое, совсем другое.
Остановив машину, я долго стучала в железные ворота. Господи, сколько
сил надо, чтобы приоткрыть эти массивные, как стенки банковских сейфов,
плиты. В дедушкиных сказках за такими воротами жили колдуньи.
Хоть я и не видела человека, его присутствие за броней ворот
чувствовалось: кто-то разглядывал меня в щель. Наконец дверца медленно, со
скрипом, приоткрылась, и на меня уставилось лицо пожилого человека.
- Что тебе, дочка?
- Я... Я ищу нашу дачу, - растерянно начала я, хотя хотела произнести
совсем другие слова: "Я ищу свое детство, я ищу свое прошлое".
Пожилой человек долго, удивленно разглядывал меня сквозь очки; мне
показалось, что я знаю его, где-то мы о ним встречались... Память на лица у
меня неважная. Но эта привычка иронически щуриться, откидывать со лба теперь
уже седые волосы...
- Простите, это ваша дача?
- А чья же? Взял пустой участок, - хозяин хвастливо дернул головой,
совсем пустой. Так, несколько виноградных лоз, небольшой инжирник, тутовое
дерево... А сейчас... Иногда даже зимую здесь. Да вы заходите, заходите.
Знаете, если бы не эта дача, мои кости давно бы сгнили в земле. Песок, море,
инжир и виноград - они заставили меня забыть про все мои стариковские